Детство комика. Хочу домой!

Где-то поблизости теперь есть ангел, который появился на свет на зимней прогалине. Это Юха вызвал его.

Он отыскивает книжку о Кайсе Кават[4] и читает ее вечернюю молитву: «Ангел вкруг нашего дома идет, две золотые свечи он несет…»

Раненый ангел. Разгневанный ангел. Юхе впору винить самого себя. Нельзя вызывать того, над кем не имеешь власти, потому что тебе потом держать ответ.

Засыпая, Юха раз за разом пытается внушить себе, что ангел точно добрый, но Юха не знает, добра или зла желает ему ангел. Но что есть и добрые, и злые ангелы — это ему известно.

Злые — это падшие. Те, что пали.

Разве это справедливо? Ведь все падает.

Рано или поздно падет все.

5

Утро. Я встаю, завариваю травяной чай, сажусь за рабочий стол и пишу.

Примеряю гримасы, заучиваю импровизации.

Новый материал, новые шутки. Сплошная охота, ни минуты покоя.

Что мне удалось в жизни?

Я работаю, работаю, работаю.

Чего я хочу достичь? Что меня пригласят в передачу «Наш визит развеселит»?

Пью травяной чай, чтобы умилостивить Бога.

Делаю зарядку, чтобы не разжиреть и не одряхлеть.

Бросил курить, чтобы не умереть.

Работаю, работаю, работаю.

В детстве я мечтал выступать. Помнишь мои сценки? Я писал еще и песни. Но их я не пел.

Почти все песни были о Боге и смерти, и с таким уж точно нельзя было заявиться на Веселый час.

В детстве я много думал о Боге и смерти.

Но так и не умер. Я прожил ужасно, ужасно долго.

Были в моей жизни «Наследники»[5], «Онедин-линия», «В половине седьмого»[6], Лассе Виддинг, Леннарт Сван и божественно красивая Карин Фальк[7]. (Я был влюблен в Карин Фальк.)

Школьный оркестр по вечерам в среду и футбольные тренировки по вторникам и четвергам.

Были в жизни моей и манная каша, и рыбные палочки, и «бедный рыцарь»[8], и оладьи, и кровяной пудинг, и спагетти с колбасой. По воскресеньям мы ели карельские пирожки с маслом и яйцом и курицу под сливочным соусом, а мороженое на десерт измеряли линейкой, чтобы всем досталось поровну.

Дни были разноцветными бусинами, которые нанизывались на нитку, и бусы должны были получиться безумно длинными, их должно было хватить, чтобы несколько раз обернуть вокруг Земли, и бусины не должны были закончиться никогда.

Одно из самых моих ярких детских воспоминаний: я в школе. Перемена. Я прижимаюсь носом к окну. Сквозь стекло я вижу, как другие дети играют внизу на школьном дворе. Я почти не слышу, что они кричат друг другу, они будто в другом мире. Я дышу на стекло и, когда оно запотевает, снова и снова пишу свое имя: Юха Линдстрём, Юха Линдстрём.

Пытаюсь понять, что это я.

Мне нет дела ни до них там, внизу, ни до того, что они не берут меня к себе.

Потому что я внезапно поворачиваюсь лицом к коридору и сотворяю театр: вот сцена, вот зал, вот публика, а вот я!

Одно могу сказать о себе: я держал в руке свои мечты.