Детство в девяностых

«Фу, никогда больше так делать не буду!» — думала она, вся зелёная от тошноты.

В одиннадцатом часу, когда над деревней повисали бледно-голубые летние сумерки, молодёжь, гогоча и матюкаясь, вспархивала с крыльца, словно стая птиц, и весёлою гурьбою направлялась в клуб или «на костёр». Толька Ежов врубал на полную мощь свой «мафон» на транзисторах, который носил с собой. Бумбасил из мафона на всю деревню какой-нибудь модный «Скутер», парни трясли головой в ритм хита, а девчонки подпевали:

— I like to move it move it! You like to — move it!

И тогда дядя Лёня, выйдя на крыльцо, недовольно морщился, ворчал:

— Опять навоняли… Хороша молодёжь, нечего сказать — дебил на дебиле. Один кураж в голове…

Он фыркал в усы, и в эти минуты был похож на недовольного кота:

— Кураж… Дебилы!..

— Ну, не бухти, надоел уже! — огрызалась тётя Люда и, завидев Дашу, отрывисто рявкала:

— А ты что тут забыла? Взяла моду — около взрослых ребят отираться! А ну, марш в кровать!

Даша ныряла под свой полог в сенях, скуки ради разглядывала комаров, прицепившихся к марле с той стороны. Так заканчивался ещё один день без Кристины, и Даша, успокаивая свою совесть, думала:

«Ну, сегодня не получилось — завтра уж точно-точно навещу её!»

Но наступало завтра, и всё повторялось то же самое.

Глава 15

Раз вечером, когда на крыльце Лариски, как обычно, собрались её подружки, Ленка Лукашова завела этот разговор.

— Кристинка ваша, говорят, совсем плохая стала. Тёть Наташа тут к бате прибегала, просила машину в райцентр. В больницу, походу…

— Не знаю, — пожала плечами Лариска, — Мне такие вещи неинтересны. Да и вообще, мама с папой говорят, что от подобных людей надо держаться подальше.

— Прости, а чем тебе так насолила эта несчастная? — осторожно поинтересовалась другая девчонка, Ирка.

— Мне лично — ничем, — хмыкнула Лариска. — Но, как ты правильно сказала «эта несчастная». Общаться надо со здоровыми и успешными людьми. А это — дно. Ещё и отец был алкоголиком…

Даша, крутившаяся неподалёку, почувствовала обиду и сочла нужным вмешаться:

— Ничего себе — «дно»! Да она столько книжек прочитала, что тебе и не снилось!

— Конечно, лежит день-деньской в кровати — чем ей ещё заниматься, как не книжки читать? И вообще, не понимаю, чего ты так взвинтилась. Тоже мне, мать-Тереза нашлась…

Даша сконфуженно замолчала. Кто знает, может, именно с этого момента она начала бессознательно избегать Кристины. Однажды она увидела, что Кристину вынесли в загорадку — та сидела там, закутанная в плед, ещё более тонкая и бледная, чем обычно. Даша шмыгнула за ограду, украдкой, кустами пробралась на зады, так, чтобы Кристина её не увидела, и чтобы вернуться в избу через двор.

И вот, теперь, когда Лариска дала ей от ворот поворот, а тётка Люда ещё и добавила, запретив даже близко подходить к Володе, Даша невольно вспомнила о Кристине.

«Пойду к ней, — решила Даша, — Расскажу ей всё, что случилось. Она хорошая… поймёт всё...»

Даша вспомнила, что Кристине хотелось в лес за земляникой. Она взяла кружку, отправилась в посадки, где были земляничные полянки. Так как ягод в том году было море, что от их красноты даже в глазах рябило, Даша набрала полкружки довольно быстро.

«Угощу её этими ягодами», — решила Даша.

Она вернулась в избу со стороны огорода, юркнула в калитку, воровато поднялась по скрипучим ступенькам на мост. Вот и знакомый закуток, за дверью которого была Кристинина горница. Тугая дверь, которую Даша, бывало, прежде никак не могла открыть, теперь почему-то поддалась особенно легко. Замирая от волнения, она вступила в горницу...

Но где же Кристина?

Даша растерянно огляделась по сторонам.

Кристинина кровать была пуста; на ней не было даже белья. Лишь в углу, на продавленной сетке, сиротливо лежал свёрнутый полосатый матрац. О прежней хозяйке горницы напоминали лишь её книги, пыльной стопкой лежащие на этажерке. Пыль толстым слоем лежала везде: на крышке деревянного сундука, на ржавой сетке кровати, столбом кружилась в одиноком солнечном луче, идущем из единственного маленького окошка, затянутого паутиной...

Ничего не понимая, Даша со всех ног кинулась обратно в избу.

— Ну, заломала! Дурында! — заворчал на неё дед Игнат, — Избу проломишь беготнёй своея! Иди, вона, на улицу, да и бегай там...

— Дед, где Кристина? — с налёту спросила Даша.

Дед Игнат отвернулся к окну.

— Нету, — коротко отрезал он.

— Её отвезли в больницу? Давно? Почему я не знала?..

Дед Игнат молчал.

— Я вот тут земляники ей принесла… — Даша поставила кружку на стол.

Дед, кряхтя, неловко слез с табуретки и, опираясь негнущимися пальцами на ореховый сервант, пошёл из комнаты, с трудом переставляя ноги.

— Кушай сама… Опоздала твоя земляника…

Глава 16