Детство в девяностых

Володя, о лице которого Лариска так нелестно отзывалась, жил через два дома от них. Мать его Алевтина каждый год ходила беременная и рожала по ребёнку. Алевтина мечтала о девочке, да только получались одни пацаны. У Володи было аж тринадцать братьев-погодок: Ромка, Димка, Алёшка, Ванька, Пашка, Мишка, Сашка, Васька, Колька, Никитка, Женька, Илюшка да Андрюшка. Семнадцатилетний Володька был самый старший; осенним призывом его должны были забрать в армию…

В Лариску он влюбился, когда той и двенадцати лет не было. Как увидел на реке хрупкую, тоненькую, словно кузнечик, белокурую девчонку — так и пропал.

В труднодоступной заводи той реки росли белые водяные лилии, жёлтые кувшинки. Володя храбро поплыл туда, запутался в гуще склизких водорослей, изрезался в кровь осокой. Но достал-таки из топкого ила и кувшинку, и три лилии.

Вышел из воды, как был, босой и перепачканный илом. Робко, краснея и стесняясь, протянул Лариске свой шикарный букет.

— Возьми, это тебе…

Лариска вспыхнула и тут же «отбрила» своего незадачливого кавалера:

— Дурак! Ты же загубил редкие цветы, они занесены в Красную книгу!

Однако, Володю это не остановило. Узнав, где живёт его муза (в деревне это было нетрудно), он начал приходить к ней каждый день, часами торчать у неё на крыльце, ожидая её появления. Делал ей маленькие подарочки. Например, очищал от коры древесные палочки, выстругивал на них бритвой их имена. Например: «Лара, я тебя люблю». Или «Лара+Володя». Лариска смеялась над влюблённым в неё парнем, однако, подарки принимала.

Даша, будучи ещё тогда совсем мелкой, пакостничала и вредничала. Она любила издеваться над Володькой и делать ему всякие мелкие гадости. Например, класть ему тайком в ботинки гусиные какашки. Или, подкравшись сзади, высыпать ему за шиворот песок или фантики от конфет. Но теперь, когда Даша подросла и стала хоть что-то соображать, ей стало жалко этого Володьку. А от жалости до любви, как известно, один шаг.

Потеряв Кристину, лучшую свою подругу, переболев горечь утраты и позднего раскаяния в одиночку и не найдя утешения у себя в семье, Даша всё чаще стала думать о Володе. Всё чаще вспоминала она, как он один понял и пожалел её, когда все от неё отвернулись. Как ласково называл её «сестрёнкой» — и от этого так тепло становилось у неё на душе…

Тётка Люда, между тем, помнила свою угрозу, и не переставала зорко следить за Дашей. Как только на Ларискином крыльце показывался Володя, она тут же придумывала любой повод, чтобы куда-нибудь услать Дашу, или же загрузить её работой. Даше поручалось мыть посуду, стирать и вешать бельё, подметать полы и вытряхивать половики, полоть и поливать грядки в огороде, таскать из колонки воду, в то время как Лариска прохлаждалась, раскладывая пасьянс или делая себе маникюр.

Родители Даши видели, что их дочь откровенно эксплуатируют, но даже не пытались вмешаться и защитить её. То ли они боялись, что их могут выгнать из дома, то ли просто избегали скандалов и разборок, то ли сами считали, что так всё и должно быть, поэтому, когда Людмила в очередной раз наезжала на их дочь, они, пряча глаза, становились тише воды, ниже травы, и Даша не уважала и презирала их в эти минуты.

В тот день Володя, как обычно, пришёл к Ларисе, и сел на крыльцо, дожидаясь её. Даша же по приказанию тётки Людмилы стирала в загорадке; она только что слила мыльную воду, и теперь тащила тяжёлый таз с мокрым бельём — чтобы развесить в огороде.

— Здравствуй, сестрёнка, — окликнул её Володя, — Давай помогу…

Он сделал шаг ей навстречу и попытался взять у неё из рук таз с бельём. Даша испуганно метнула взгляд на окна: там уже грозной тенью маячил силуэт тётки Людмилы. Она шарахнулась в сторону, не отпуская таз.

— Мне нельзя с тобой разговаривать.

— Почему нельзя?

— Тётя Люда не разрешает…

На крыльце в своём летнем голубом платье и соломенной шляпке показалась Лариска. В руках она держала привезённого с собой из города чёрного кота Калиостро.

— Вот, — она бесцеремонно сунула парню в руки кота. — Выгуляй его, пока я буду пить чай.

Вместе с Дашей она исчезла в сенях. На крыльцо тем временем вышел Валерка, чтобы покурить. Скорее по инерции протянул Володе сигарету. Тот нехотя взял, закурил.

— Ждёшь? — лаконично спросил Валерка.

Володя кивнул головой.

— Да, парень, ты попал, — продолжал Валерка, с издевкой глядя на то, как Володя едва справляется с вырывающимся Ларискиным котом. — И охота тебе дурью маяться? Плюнь, и все дела.

— Тебе легко говорить…

— Может, ты на ней ещё и женишься?

— Если бы я на ней женился, я бы умер от счастья...

— Да. Бывает, — пробормотал Валерка, всем своим видом давая понять, что это тяжёлый случай, и медицина здесь бессильна. Он стрельнул бычком в крапиву и не спеша пошёл со двора.

Глава 17

Наспех развесив бельё в огороде, Даша бросила гремящий таз в сенях, и ноги против воли понесли её обратно к крыльцу.

На ступеньках стояла Лариса. Внизу нерешительно топтался Володька, теребя в руках обрывок поводка.

— Где кот, я тебя спрашиваю?! — кричала разъярённая Лариска.

— Кот? К-кот?.. — заикался Володя, красный, как рак.