​Девчонки

— Мать есть мать, — сказал Петр Степанович. — Она всегда предупредит детей об опасности.

— А у наших утят матери нет, — вздохнула Стружка. — Мы им заместо матерей.

На берегу приехавших встречали знакомые утятницы.

— Здравствуйте, здравствуйте. Привезли своих «пионерок»?

— Привезли, — сказала Нюра и протянула женщине с загорелым лицом белую утку. Та взвесила ее на руках.

— Хороша! Ничего не скажешь!

— И эта тоже… — отдавая свою утку второй, рослой утятнице, сказала Алька.

Женщина взяла «пионерку», похвалила и, обернувшись к берегу, спросила:

— А это кто у вас в лодке-то сидит, не зоотехник ли?

— Нет, это сторож наш, Петр Степанович.

— Тоже пересчитывать приехал?

— Ага…

Хозяйки переглянулись и рассмеялись.

Из сторожевой избы выглянула в окно третья утятница, молодая, круглолицая, с толстой светлой косой, перекинутой через плечо. Стружка загляделась на нее, разинув рот.

— До вечера-то пересчитаете? — лукаво спросила молодая.

Нюра с сомнением оглядела загоны. Уток, конечно, куда меньше, чем на пионерской ферме, но все равно не очень-то быстро их пересчитаешь: и под навесами сидят, и по загонам бродят, и по озеру расплылись.

— Начинать надо, так, может, и управимся.

Молодая в окне исчезла и вскоре вышла с чернильницей в руках. Косу подобрала, повязала голову белым платочком.

«С косой-то красивее было», — отметила про себя Стружка.

А утятница, подобрав с земли несколько перышек, обмакнула их в чернила и стала макать блестящие белые спинки привезенных птиц. Девочки удивленно переглянулись.

— А теперь пойдемте в лодку, — скомандовала красивая хозяйка и, взяв у женщины с загорелым лицом меченую «пионерку», направилась к берегу.

Петр Степанович приосанился, пригладил пятерней волосы, спросил молодцевато:

— Куда ехать прикажете?

Женщина, улыбаясь, легко прошла к носовой части и удобно уселась. За ней влезла в лодку и рослая утятница. Девочки тоже заняли места, удивленные всем происходившим.

— А теперь, — поглаживая по спине притихшую птицу, сказала молодая, — подгребите к нашим уткам.

Петр Степанович взглянул на плавающих недалеко от берега птиц и огорченно свистнул:

— Так тут и мотор включать не надо!

— А вы и не включайте.

Погодин, работая веслами, в один миг приблизился к уткам. Те закрякали, отплыли подальше. Он осторожно подгонял лодку к ним.

Женщины, не сговариваясь, бросили меченых «пионерок» в свою стаю.

Девочки ахнули: теперь поди лови их!!!

— Зачем? — строго спросила Нюра.

В этот момент на ферме раздался звук гонга. Птицы суматошно закрутились на воде, поплыли к загону. Меченые «пионерки» тоже заметались, ринулись было к берегу, но вдруг повернули обратно, в озеро.

— Загоняйте, загоняйте их на нашу ферму, — смеясь, командовала молодая утятница. — Мотор-то теперь включайте, а то не догоните.

Петр Степанович включил мотор и, обогнав уток, стал заворачивать к берегу. Они увертывались, хитрили — огибали лодку с одной и с другой стороны, стремясь в озеро.

— Выключите мотор! — рассерженно крикнула Нюра, жалея напуганных птиц. — Зачем это мучить-то их? — сверкнула она глазами на молодую выдумщицу.

Петр Степанович заглушил мотор. Утки поплыли спокойнее, только изредка тревожно крутили головами, опасаясь погони… Они направились к своему, «пионерскому», берегу.

На обратном пути встретились с Виктором Николаевичем. С ним в весельной лодке сидели загорелые мальчишки — Сенька Болдырев и Алешка Красноперов.

— А мы к вам на помощь, уток пересчитывать, — сказал Виктор Николаевич, когда Погодин выключил мотор и лодки коснулись боками друг друга.

Стружка прыснула, Нюра и Алька улыбнулись. Петр Степанович сдвинул старенькую кепку на лоб, крепко почесал затылок.

— Вот оно, дело-то какое, — проговорил он смущенно. — Каждая утка свой берег знает, не загонишь ее на чужой-то. Выходит, не надо пересчитывать.

Нюра и Стружка, перебивая друг друга, весело рассказывали о всех приключениях на том берегу. Алька внимательно слушала их и, если замечала, что девчонки пропустили интересное, немногословно напоминала.

— А та-то?

Или: — А эту-то? Тоже…

Виктор Николаевич хохотал от души. Настроение у него было отличное. По лицам девочек, оживленным, довольным, он видел, что дела на утятнике выправились, — полегче стало. Особенно заметно это по Светлане Ивановне. Встретила его сегодня необычно веселая, рассказала обо всем, потребовала, чтобы вместе с мальчиками он ехал на тот берег уток пересчитывать.

Звали ее с собой — отказалась: дела есть.

«Совсем девчушка, — подумал Виктор Николаевич, когда она стояла на берегу, провожая лодку. — Загорелая, босиком. Коса растрепалась на плече…»

— Светлана Ивановна симпатичные стали, — заявил Сенька.

— Ты хочешь сказать — симпатичная? Очень, даже! — согласился директор.

Тогда и Алешка Красноперов повернул круглую голову и внимательно взглянул на учительницу.

— Правда ведь? — спросил его Сенька.

— Не зна-аю я… — протянул Алешка.

Девочки, хохоча, все рассказывали и рассказывали о своей поездке.

— В общем, здорово провели они вас с этим пересчетом, — ухмылялся Сенька. — Тебе, Алька, и математика не сгодилась.