​Девчонки

Стали с корнем вырывать крапиву. Трудно: крепко вросла она в землю. Но все-таки надергали. Ольга, конечно, больше всех: она сильная…

Теперь надо в мешки складывать. Люся осторожно приподняла небольшую охапку, стала заталкивать в мешок: не лезет крапива, жжется.

— Давай я буду, — отстранила Нюра Люсю.

Руки горят, а Нюра все равно заталкивает крапиву в мешок, уминает ее так, чтоб побольше вошло.

Потом ее сменили Ольга, Катя с Алькой и опять Люська — все стали набивать мешки крапивой. Никто не обращал внимания, что больно. Все равно нести ее надо, уток кормить нечем, зерна нет, и мучные смеси кончаются.

А ночью Нюра слышала, как тихонько, в подушку, плакала Катя, до утра провздыхала Люся, Руки у всех, до локтей и выше покрылись большими волдырями, чесались, болели. Стружка и Светлана Ивановна несколько раз вставали и осторожно протирали волдыри рыбьим жиром — больше помазать было нечем.

Вспомнила об этом Нюра, и так обидно ей стало за подруг и за себя, так рассердилась она на агронома! Подбородок с глубокой ямкой задрожал, темные глаза налились злыми слезами.

— Дешево выращивать! — выкрикнула она. — Да мы им крапиву голыми руками рвем, лопатами ее рубим, сапропель со дна достаем. А сколько водорослей с того берега на моторке перевозили! — Передохнула и закончила: — В книжке ясно сказано, что старших уток зерном обязательно кормить надо. Зря не напишут, а вы не выполняете.

Воронок вдруг потянулся мягкими губами к Нюриной голове, тихонько захватил кончик красной ленты, вплетенной в косичку. Бантик развязался.

От неожиданности Нюра рассмеялась. Обвила руками теплую вздрагивающую шею лошади, прижалась к ней щекой.

— Дядя Миша, — проговорила тихо, — дай нам зерна! Комбикормов ведь у нас тоже кот наплакал.

— И сколько же, Нюра? — коротко спросил Красноперов.

— Пока хоть шесть центнеров! — выпалила девочка, обнадеженная мирным тоном агронома.

Тот покачал головой.

— Ишь ты, как размахнулась! Три дам, шесть не дам. Урожай снимем — тогда другое дело будет. Зерна у нас мало сейчас.

— Ну пять! — просила Нюра…

— Три!

Нюра вздохнула.

— Ну, ладно, три, — кивнула грустно, хотя и трем центнерам была рада.

Агроном вытащил из кармана блокнот, вырвал листочек. Внимательно посмотрев на Нюру, написал на нем несколько слов.

— На. Посылай своего Николая к кладовщику.

Нюра схватила записку, крепко зажала ее в кулаке и, крикнув: «Спасибо, дядя Миша», — прыгнула в клеверное поле. Но тут же, о чем-то вспомнив, повернула обратно и снова растерянно встала перед Красноперовым.

— Чего еще? — спросил тот.

Сбивчиво, волнуясь, девочка рассказывала о приезде утятниц, что советуют они выгонять старших уток на клеверное поле…

— Силосорезки у нас нету, а клевер-то все равно ведь косим…

Красноперов помолчал, улаживая солому на сиденье ходка, а затем сказал серьезно:

— Не столько поедят ваши утки, сколько вытопчут, изроют поле.

— Да мы ведь, дядя Миша, не на всю поляну их выпустим, а только с правой стороны дороги. Там уж скошено много, и трава наросла. А как будет силосорезка, не станем выпускать, сами витаминов наготовим.

Ох, как весело сверкали Нюрины пятки, когда она неслась обратно к утятнику! Здесь ее с нетерпением ждали подруги и Светлана Ивановна.

— Три центнера зерна дал и уток разрешил вот сюда выгонять, только караулить хорошенько велел! — еще издали кричала Нюра. — Коля, Коля! — махала она рукой выглядывавшему из кормокухни возчику. — Запрягай Рыжуху, поезжай к кладовщику!

— Как это я углядела его на тракте! — хлопала ладошками Стружка. — По Воронку узнала!

— Ага, а то бы проехал мимо! — забыв все обиды, радостно соглашалась Нюра. — Ищи-свищи его тогда на поле!

Глава четырнадцатая

После обеда девочки разделились на две группы: Катя, Люся и Ольга остались ухаживать за утками, а Нюра, Стружка и Алька на моторной лодке поехали с Петром Степановичем пересчитывать птиц на соседней ферме.

Нюра и Алька держали в руках по белой уточке. Выбрали самых упитанных, чтобы не подкачала их порода при сравнении.

Нюра взяла с собой Альку не случайно: Алька — математик, она найдет способ быстрее пересчитать уток. Альку не проведешь.

Девочки попросили Петра Степановича сначала прокатить их по озеру, а потом уже направляться к тому берегу.

— Посмотрите-ка, посмотрите-ка! — закричала Стружка. — Дикая утка с птенцами.

По тихой глади озера плыла утка с выводком. Петр Степанович выключил мотор и направил лодку в сторону этого маленького семейства.

— Какие крошечные утятки, — удивилась Стружка. — Как воробышки!

— Подъедем поближе, посмотрим! — предложила Нюра.

Петр Степанович, хитро улыбаясь, начал тихо приближаться к выводку.

Утка близко подпустила лодку и вдруг, крякнув, взмыла вверх. Девочки, подняв головы, следили за ее полетом.

Глянули на воду — а там нет никого.

— Утонули! — чуть не плача, воскликнула Стружка. — Зачем мы только подплывали к ним!

Петр Степанович посмеивался, а Нюра вдруг закричала, радостно:

— Вот они, вот они!

Утята вынырнули все враз далеко от лодки. Утка-мать покружилась над ними, опустилась на воду и быстро направилась с выводком к зарослям кустарника.