Deviant

Есть такие вещи – гуманитарные, – как риторика, например. Очень интересно, как это гуманитарное начало ты впускаешь в свою жизнь, а потом оно преломляется в тебе так, как ты и предположить не мог. Иногда мне кажется, что я сказал слишком мало, иногда – наоборот. Наверное, я все-таки наговорил много лишнего, а из существенного – почти ничего. Игра в слова – игра в классики. По каким-то правилам на шаге икс ты можешь развернуться – сменить убеждения, гражданство, страну, поверить во что-то или, наоборот, разувериться, – и это не противоречит правилам игры. Ход назад – тот же ход вперед, все зависит от ракурса. Но есть много вещей, которые так просто не изменить; есть отдельные слова, которые все еще пульсируют в чьих-то висках. Не все подвластно нашей запоздалой воле, мы пишем жизнь начисто, нет никакого черновика, это иллюзия.

Когда-то было неприлично не верить в Бога, когда-то – наоборот. Сейчас в рамках приличия препарировать смерть, жизнь, а наравне с ними какие-то незначительные действия. Свобода слова и суждений с изнанки – очень много слов, почти невыносимо.

Люди и в самом деле умирают – и политики, и ученые, и соседи по лестничной клетке. Это не реалити-шоу. Они умирали и раньше – до изобретения телевидения, Интернета, блогов, форумов, социальных сетей. Они никогда не прочитают о себе эти надписи: «Покойся с миром, такой-то». Иногда из уважения к человеку лучше всего просто помолчать.

Но для этого надо быть мыслящим существом.

Я мог бы показать кому-то мир, дать кому-то жизнь. Было слишком много слов – других, но таких же пустых. И все проходило гладко – слишком гладко, слишком мимо. Чтобы идти вперед, нужна сила трения, нельзя жить гладко, такая жизнь ни к чему не ведет. Слишком много суеты, слишком много «завтра», этого бесконечного подавляющего дня, который наступит через десять лет. Жизнь взаймы у сегодняшнего дня.

* * *

Москва, наши дни