Девять дней Дюнкерка

Таким образом, Россия и Германия, согласно планам Черчилля, должны были быть по возможности истощены, с тем чтобы английские консерваторы во главе с самим Черчиллем, «верховным арбитром» послевоенной Европы, заняли место «верхнего угла» в пресловутом треугольнике. Это была старая обанкротившаяся политика, за которую английский народ вынужден был расплачиваться во время Второй мировой войны. Трезвые, здравомыслящие англичане не могли не видеть, что эта политика давно уже отжила свой век и грозит английскому народу новыми, еще более ужасными бедствиями.

Однако династии Чемберленов, Болдуинов, Черчиллей и других, управлявшие Англией на протяжении веков, сумели прочно внедрить эту пагубную идеологию в сознание высшего чиновничества и армейского командования. Циничные заявления Черчилля находили сочувственный отклик среди генералитета и известной части офицерского состава британской армии.

Мне вспоминается разговор с капитаном из разведывательного отдела штаба 46-й пехотной дивизии Уорчестером по поводу медлительности наших операций в Италии.

– Зачем нам рисковать, когда русские воюют за нас? – сказал Уорчестер. – Пусть немцы и русские истощают друг друга в войне, а мы пожнем плоды победы.

Таково было понимание союзнического долга высшим командным составом британской армии и некоторыми офицерами.

Я считаю нужным подчеркнуть, что такое понимание противоречит лучшим национальным чертам, свойственным английскому народу. Англичанам присуще глубокое чувство долга и товарищества, и иезуитская политика Черчилля могла лишь вызвать возмущение среди здоровой и реалистически мыслящей части офицерства британской армии, не говоря уже о солдатской массе.

Балканский план Черчилля

Пока на советско-германском фронте шли кровопролитные бои, а немецкая авиация и фау-снаряды опустошали английские города, Черчилль вынашивал далеко идущие послевоенные планы. Британское командование заинтересовалось далекими Балканами.

«Во что бы то ни стало – на Балканы!» – заявил бригадный генерал Мэтьюс, начальник гарнизона в Сусе (Северная Африка), где я служил в течение некоторого времени.

«Да, мы должны идти на Балканы, для того чтобы восстановить там порядок и помешать русским опередить нас», – утверждал его заместитель Дьювер.

Наши генералы рассматривали кампанию в Сицилии и Южной Италии как пролог к высадке на Балканах. Для проведения этой кампании были выделены 5-я англо– американская армия и 8-я английская армия. После продолжавшихся в течение нескольких недель боев британские и американские войска достигли холмистой местности к северу от Неаполя. Затем наступление в Италии было замедлено, хотя у нас там было в два с лишним раза больше войск, чем у немцев. Причина этого изменения тактики тогда еще не была для меня ясна. Попозже, вспоминая разговоры моих начальников, я понял, что и тут дело заключалось в «высшей политике».

В своем слепом увлечении возрождением пресловутой политики «равновесия сил» наши дипломаты готовы были забыть самые элементарные требования союзнического долга. Английские политики, разумеется, были заинтересованы в том, чтобы Германия была побита. Я подчеркиваю – побита, но отнюдь не разбита. Отсутствие сильной Германии дало бы России перевес в Европе, поэтому наши военачальники не спешили на помощь своему русскому союзнику, наносившему решающие удары по врагу на советско-германском фронте. Более того, они преднамеренно затягивали военные действия, надеясь, что Германия и Россия настолько истощат друг друга в войне, что перевес после войны будет обеспечен за Великобританией.

Особенно запомнились мне рассуждения командира 46-й пехотной дивизии генерал-майора Хауксворса и командира 4-й дивизии генерал-майора Дадли-Уорда. Первый из них был тупым реакционером. Подчиненные прозвали его «мясником». Это был мужчина лет пятидесяти пяти с густыми бровями и неаккуратными рыжими усами. Его манеры придавали ему вид предприимчивого и плутоватого бизнесмена. Сочетание бизнесмена и солдафона – нередкое явление среди определенной части высшего офицерства британской армии. У Хауксворса это сочетание было настолько органическим, что часто нельзя было разобрать, где начинается купец и где кончается военный, и наоборот.

Хауксворс заявлял, что его войска находятся в Италии для того, чтобы закрепить стратегические позиции Англии в Средиземном море.

«Римляне, – говорил он, – обычно называли Средиземное море своим „внутренним“ морем. Теперь оно должно стать Британским морем».

Другой тип офицера представлял собой генерал-майор Дадли-Уорд. Благодаря выгодной женитьбе он породнился с английским королем. Дадли-Уорд был представителем той части английской аристократии, которую мы называем «дайхардс» («твердолобые»). Он ненавидел народ. Главной задачей своих войск Дадли-Уорд считал борьбу с народно-освободительным движением в Италии и на Балканах и насаждение проанглийских фашистских клик в странах Средиземного моря.