Девять этажей вниз

Задорный взгляд и куча слов, как песчаная буря наваливается на тебя.

И ты куда-то прячешься. Куда-то вглубь. В ночь. С головой. С шеей

С животом. Осталась только макушка, которой придется разговаривать с ним. Если он увидит.

Но он не увидит.

Но ещё можно сбежать. Сбежать от него куда глаза глядят.

Быстрее и быстрее.

Дальше.

Дальше.

Глубже спрятаться.

Закутаться в шарф и пробежать мимо.

Но сейчас лето, и шарфа нет.

Спрятаться негде.

Не сейчас, Влад. Не сейчас.

Улыбнись. Пошути. Не дай Бог, обними.

И все. Месяц на смарку. К черту.

Как больно потом.

Какой Зам? Какая любовь?

Вот любовь. Вот она. Стоит невдалеке и смешит народ.

А ты сиди в своем кабинете и раздавай кредиты.

И забудь о своей единственной любви в этой жизни.

Безответной.

Тягучей, как резина на солнце.

Терзай свое сердце и плачь. Плачь ночами. И днями. Плачь, пока никто не видит. Плачь внутри себя. Жалей об упущеном.

Любовь моя.

Влад.

И бежишь из этого ресторана домой.

Раненой рыбой.

Русалкой, выброшенной на берег.

Бьешь хвостом по земле в надежде выбратся поскорее в море.

Он не увидел меня. Наверное. Слава Богу.

Конечно же, потом, опять при такой же случайной встрече, будет спрашивать. Почему не подошла: “Ведь я же всегда-всегда здороваюсь. А ты почему-то нет.”

Ага.

А попробуй ты потом пережить этот огонь в крови. Когда не достучатся. Когда понимаешь, что все упущено.

Когда говорят: “Все будет круто!”. А потом год думаешь над этой фразой.

Куда нам, интровертам. Не уверенным в себе девочкам с огромным комплексом неполноценности и невыученным бороться за свою жизнь.

Убегаешь из ресторана, куда глаза глядят.

***

А потом плачу, уткнувшись в плече Пьяного Человека.

– 

Ты не представляешь. Ты просто себе не представляешь, как хотелось подойти к нему, поцеловать в щеку, и сказать «Привет!». Что может быть легче? Это даже легче, чем перепрыгнуть с одной ступеньки на другую, легче, чем перевернуть одну страницу в книге, легче, чем нажать на кнопку «Power» на компьютере.

Но не смогла, не смогла сказать просто «привет», не смогла сказать «да» этому новому для меня человеку, этому другому.

Может быть, это будет просто общение, может быть что-то другое, не важно, главное – что-то другое. И зависаю где-то в промежутке между ложными воспоминаниями о будущем и надеждой, что, может быть, все таки эти воспоминания станут реальностью и все будет хорошо.

Но проходит время, и ложные воспоминания так и остаются ложными. Ничего не меняется, ничто не происходит. И только мысленно извиняюсь перед ним: «Прости, что не подошла. Прости, что не поздоровалась. Прости, что заставила удивляться и думать. Прости меня, что я в тебя влюбилась».

– 

Ты знаешь, – прерывает меня Пьяный человек, – если бы он захотел, он бы признался сам. А если бы захотела ты, действительно захотела, а не сопли наматывала на руку, ты бы подошла и сказала сама.

Он многозначительно стряхивает пепел сигареты в пепельницу, многозначительно ведет бровями над многозначительным взглядом.

Захлебываюсь невысказанными словами, перевожу дыхание и отвечаю:

– 

Ну и знаешь, кто ты после этого? – спрашиваю я его, – ТОПИНАМБУР!

И лишившись последней надежды залпом выпиваю еще одну стопку водки.

***

История про счастье.

Как-то раз один человек поспорил с Богом, что проживет счастливо всю жизнь. И он действительно прожил счастливо всю жизнь.

И даже когда у него умерла жена, сын стал наркоманом, а дочь отправилась на панель, он говорил:

– 

Я счастлив! Я счастлив! Как я счастлив, что ты мне дал возможность вырастить детей!

И даже когда его выгнали с работы, обманом забрали квартиру и он остался без средств к существованию, он все равно сквозь зубы цедил:

– 

Я счастлив! Я счастлив! Как я счастлив, что ты мне дал возможность честно жить.

А потом, на смертном одре в сугробе снега рядом с помойкой, когда возле него никого не было, кроме пары облезлых собак, он все равно твердил:

– 

Боже, как я счастлив! Как я счастлив, что теперь встречаю тебя на свежем воздухе, глядя в такое чистое светлое небо! Как я счастлив, Боже, что счастливо прожил свою жизнь! Как я счастлив, Боже, что я опять увижу тебя!

–