Девять ночей (СИ)

Побывали в гостях, что вовсе не значит, что смогли обозреть и осознать весь масштаб и пространство чертога мудрейшего из их числа. Неудивительно, в конце концов, что именно число палат в его доме стало притчей во язицех не только среди смертных, но и среди богов.

И тот, кто познает их число, станет носителем высочайшей божественной мудрости и власти. Но разве может сам бог мудрости и хозяин своего дома допустить подобное?..

Тот лишь смеётся кашляющим смехом. Ухмыляется хитро, лукаво сверкая глазами-бусинами. Не всем тайнам до́лжно быть разгаданным, не всем секретам — поведанным миру. Некоторые вещи так и должны остаться загадкой, терзающей разум, ведь иначе какой в них будет смысл?

========== Вопрос 17 ==========

Комментарий к Вопрос 17

«Какие у тебя отношения с Сешат?»

Сешат — умная женщина. Мудрая и прекрасная — ничуть не уступает она в своей красоте и мудрости своей великой матери. Тот смотрит на неё, и сердце его наполняется гордостью.

Их с Маат дочь определённо взяла лишь самое лучшее от них обоих.

Она — Та, кто отмеряет годы жизни. Она — Судьба воплоти. Она — та, кто сидит у самого сердца Египта, где Нижний и Верхний соединяются вместе. Бесстрастная летописица, ведущая бесконечное летоисчисление и записывающая все дела фараонов и богов.

Она хранит мудрость и память прошедших поколений для поколений грядущих. Ведает их судьбами и знает, как пройдут их жизни. Но отец и мать учат её покорности и смирению, и Сешат никогда не подводит их, наблюдая исправно и ведя списки скрупулёзно. Хранит она бесконечное множество знаний о грядущем и всей его переменчивости, но как бы ни был велик соблазн, никогда не вмешивается.

Немалая сила воли нужна для этого, немалая мудрость и понимание — вмешательство в предначертанное, то, что властно даже над богами, чревато возмездием и карой. Будущее изменчиво, как песок, утекающий сквозь пальцы, но ход его всегда безжалостен и неумолим.

Сешат, сама Судьба, как никто знает это.

Теперь, когда дочь его выросла и стала великой богиней, Тот видится с ней гораздо реже, чем раньше. Как и с её матерью, встречи их кратки и случаются нечасто. Но всегда они желанны и преисполнены искреннего тепла — сколько бы времени ни прошло, какой бы великой богиней Сешат ни становилась, для Тота она навсегда останется в первую очередь дочерью, маленькой девочкой, которую когда-то давно он обучал письму.

Он улыбается с мягким снисходительным теплом — при дочери меняет он лик ибиса на более эмоционально открытый лик человека. Сешат отвечает на это неизменной улыбкой. Синие глаза её загораются тем самым огоньком, что и в детстве, и откладывает она в сторону свиток и палочку. Приветствует отца, вставая и тонкими руками обвивая его шею, а он, как и раньше, через плечо её заглядывает в аккуратные выведенные символы.

— Более мягкий изгиб у «пера», моя дорогая, — на замечание Сешат лишь тихо смеётся, качая головой, и сверкает глазами совсем как в детстве.

— Научи меня, папа, — улыбается широко, протягивая Тоту обмоченную в чернила палочку, и тот лишь смешно фыркает, опускаясь рядом.

Аккуратно берёт изящную руку в свою и под смущённый смешок опускает её на чистый пергамент.

— Более плавные линии. Вот так, милая… — ведёт женскую руку, когда Сешат опускает голову в сторону, виском касаясь отцовского плеча.

Она снова ребёнок.

========== Вопрос 18 ==========

Комментарий к Вопрос 18

«Для египетских богов: расскажите, присутствуют ли у вас какие-то повадки ваших тотемных животных?»

Птицей было быть не то чтобы сложно. В конце концов, он ведь был не обычной птицей, а священным ибисом — полезной и достаточно умной птицей, к которой смертные относились с большим уважением.

Однако отличия между птицей и человеком всё же были куда большими, чем отличия животного и человека, а потому гармонично уживаться с ними было… непросто.

Тоту, чтобы сохранять свой высокий статус и оставаться богом мудрости, всё же приходится взять от ибиса только форму и частичное воплощение внешнего вида и следить за тем, чтобы повадки тоже были больше человеческими, а не наоборот.

Однако птичья натура всё-таки накладывает на него свой определённый отпечаток. Как ни крути, но в подобном симбиозе, в котором они жили, сложно было не принимать в повседневную жизнь повадки, которые были нормой, в его случае, для ибисов.

К счастью, их было немного. Но ох, Апоп побери, какими же странными они были!..

У священных ибисов, что были его тотемным животным, был не самый мелодичный голос. Тота, к счастью, это коснулось не так сильно, но, как назло, ударило по самому, что называется, больному.