Девять ночей (СИ)

И, конечно, его сына, своего мудрого и доброго конунга, что, как предрекала провидица, начал собой великую династию. И, увы, как и предрекала провидица, позорно нашёл свою смерть, пьяным упав в чан с пивом и захлебнувшись в нём.

Видел всё это сияющий Фрейр, знал он. И не было границ его горю. Лишь одно радовало его, печального отца, — после себя сын не оставил дурной славы, и люди помнили и чтили его как великого мужа. Сделал он много добра, много хорошего, и даже позорная смерть не смогла затмить деяний его — лишь это радует безутешного Ингви, ведь нет ничего ценнее и дороже оставленной после себя памяти.

А всё остальное… Всё остальное неважно, ведь в день Рагнарёка всем им одинаково суждено пасть и сгореть в испепеляющем пламени Сурта.

========== Вопрос 21 ==========

Комментарий к Вопрос 21

«Боги, которые так или иначе умирали, расскажите о своей смерти»

Гибель Богов выглядит огненным кровавым туманом. Пышущим жаром и тотальным разрушением — всё погибнет, и мир будет уничтожен.

Фрейр, на самом деле, не застанет этого.

Он первым выходит на битву. Даром что он никогда не был воинственен. Даром что он всегда был подателем плодородия и жизни, а не кровавого месива битвы. Быть от этого защитником и воином Фрейр не перестаёт.

Ведь ему есть что защищать и есть за что умирать. У него, однако, нет оружия, чтобы противостоять могучему врагу, но для Фрейра в его неистовстве это не играет особой роли.

Для Фрейра в его неистовстве первое, что попадёт под руку, станет оружием.

Сурт смеётся низким раскатистым смехом. В его руке пылает солнечный меч, что некогда принадлежал сияющему вану. Тот, однако, добровольно отдал его и теперь вынужден был сражаться против собственного оружия.

Он отдал его добровольно и возможно опрометчиво и сейчас за своё легкомыслие должен был расплатиться собственной жизнью.

— Что, малыш Фрейр, — огненный великан смеётся со злобной насмешкой, — любовь и ласки прекрасной Герд стоили того, чтобы сейчас пасть от собственного меча?

Фрейр молчит и лишь крепче сжимает в руках своё нынешнее оружие. Оленьи рога не трещат в твёрдой хватке, а Фрейр сам не жалеет ни об одном мгновении, проведённом с любимой супругой. Хоть и ценой за них теперь станет его погибель.

В конце концов он с самого начала знал, что это была плохая идея сознательно давать врагу оружие. И в то же время это была единственная возможность быть рядом со своей возлюбленной.

Гуллинбурсти с неистовством мчит своего хозяина и друга к его врагу. Сурт смеётся, размахивая солнечным мечом, но Фрейр уверенно парирует удар рогами, хоть и знает, что это бесполезно: клинок его меча как и прежде разрубает всё, чего касается, и кость разлетается в стороны крошкой.

— Это конец, малыш Фрейр, — Сурт замахивается для следующего удара, и его противник чувствует кожей, как плавится в огне весь окружающий его мир.

Уворачиваться бесполезно, и Фрейр идёт в бой с голыми руками. Огненный великан опаляет его своей мощью, и раскалённое лезвие меча пронзает тело. Огонь наполняет жилы в прямом смысле, обращая в прах изнутри, и Фрейр не может сдержать громкий вопль, когда мышцы и кожа сгорают прямо на нём.

Он слышит отголоски низкого раскатистого торжествующего смеха, прежде чем его воспалённые глаза закрываются навсегда. Смерть его наступает быстро, и возможно, оно к лучшему.

В конце концов, Фрейр ни о чём не жалел.

========== Вопрос 22 ==========

Комментарий к Вопрос 22

«Представь, что ты с Фрейей единый бог. Каковы были бы твои обязанности, силы, как бы тогда сложилась твоя жизнь и отношения с другим асами?»

В ту пору для смертных дуализм был в порядке вещей. Общество крепло и строилось, люди осознавали себя и своё место в этом мире. Их тогда было немного, но те, что остались, помнят сквозь налёт перерождений, каково это.

Зиу и Зиса, Ньёрд и Нертус, Лодур и Локи, и они, Фрейр и Фрейя. Два божества в одном теле, две ипостаси в одном проявлении, два начала, сменяющие друг друга и взаимовытекающие. Это сейчас они — брат и сестра. Это сейчас они две отдельные личности. Но и Фрейр, и Фрейя ещё помнят те дни, когда они были едины.

В ту пору у них были не то чтобы другие обязательства. Они были божеством плодородия и любви, божеством, дающим плодючесть всему живому: полям, скоту, людям. Они были мирным божеством и любимым народом, потому что они были зачинателем жизни и символом процветания общины.

А потом смертные начали мигрировать. И к их племенам начали приходить чужаки.

Их женская ипостась постепенно взяла на себя воинствующие функции. Именно в облике Фрейи Фрейр тогда шёл в бой. Ведь тогда именно женщина, мать и кормилица, стояла во главе любой семьи, и именно от неё её дочери и сыновья вели свой род.

А потом всё опять меняется. И постепенно главенствующие функции на себя забирает мужчина. И восприятие смертных снова меняется, и в один прекрасный день Фрейр осознаёт себя именно Фрейром, а прекрасная Фрейя становится его сёстрой-близняшкой.