Девять жизней Роуз Наполитано

– После выкидыша Люк будто меня не замечает. Ему нужно только одно: чтобы я забеременела. Я долго позволяла ему вытворять все, что он хочет, а пару месяцев назад взяла и перестала. Говорю, ну, с меня хватит. – Я подняла голову. Мама замерла на полпути между плитой и столом. Она слегка кивнула в знак поддержки. – Мне не нужен ребенок, мама. Я даже сомневаюсь, нужен ли Люк. Возможно, я хочу развода. Прости, если разочаровала. Я этого не хотела.

Мама уперла руки в бока, зажмурилась на миг и вздохнула.

– Что ж, Роуз… – Она промокнула глаза краем фартука. – Не буду врать. Я разочарована. Просто надеялась, что у тебя будет ребенок. Надеялась на внука. Я всегда хотела внучат.

– Знаю, – прошептала я.

Мама разгладила фартук, усеянный маленькими красными брызгами от помидоров.

– Но самое главное для меня – твое счастье. Больно видеть тебя такой грустной и сердитой. Люк мне всегда нравился. Очень долго я думала, что вам хорошо вместе.

Я подумала: «Как же этот разговор отличается от того, который состоялся у нас в пляжном домике, когда мама сказала, что из меня выйдет хорошая мать. С тех пор все так изменилось. Мы с Люком прошли путь от шаткой надежды до ярости и отчаяния. Непреодолимое, как мне казалось, расстояние».

– Может, еще получится все наладить, – вздохнула мама. – Если ты скажешь ему просто оставить все как есть. Что у вас не будет детей – тогда, возможно, вы сумеете договориться.

Я встала, высыпала чеснок в широкую металлическую миску с панировочными сухарями, пармезаном, зеленью, в которой мы собирались смешивать фрикадельки. И попыталась решить, хватит ли у меня смелости объяснить маме, что именно со мной происходит.

– Роуз, отказать Люку – нормально. Тебе нужно сказать ему: хватит. Ребенок ничего не исправит. «Я пыталась и ничего не вышло» – так и говори.

– Я жалею обо всем, мама. – Я уставилась в миску. – Надо было давно отпустить Люка, пока не дошло до точки.

– До точки? До какой еще точки?

Я повернулась к ней, решив признаться.

– А что, если я беременна?

Мама ахнула. Подошла к плите, резко помешала соус, немного жижи выплеснулось на столешницу.

Мама не отводила взгляд от кастрюли.

– А ты беременна?

Я промолчала.

Да. Я была беременна.

Я забеременела в последний раз, когда мы с Люком занимались сексом, в тот день, когда я отказалась пойти к репродуктологу. С тех пор мы с мужем почти не разговаривали. Какая ирония! Я пообещала себе, что не стану заниматься сексом, пока этого не захочу, и вскоре с грустью поняла: возможно, желание не вернется никогда. Я была совершенно уверена: моя страсть сгинула навеки.

Потом как-то утром неделю назад я собиралась в университет и поняла, что у меня болит грудь. Кажется, она увеличилась, и платье смотрелось на мне по-другому.

Мои месячные… Я беременна.

С тех пор эти слова бесконечно мелькали у меня в голове. Я заплакала. Не пролила ни слезинки из-за выкидыша, но из-за этой беременности… Я плакала и плакала. Плакала по дороге на работу, плакала за своим столом, когда пришла в кабинет. Оплакивала неизбежный развод и потерю ребенка – я была уверена, что никогда не рожу мужу или кому-либо другому. Я не могла. Просто не могла. Ни за что.

Мама оторвала от рулона бумажное полотенце и промокнула соус, попавший на плиту и столешницу.

– Милая… И что ты собираешься делать?

* * *

Джилл успевает застать меня в комнате ожидания.

– Прости, я опоздала! – В тишине ее голос звучит ошеломляюще громко, но никто кроме меня даже взгляда не поднимает. Мы обнимаемся, и подруга садится рядом. – Как ты?

Пожимаю плечами. На фоне приглушенных цветов помещения голубое платье Джилл выглядит очень ярким.

– Ты так и не решилась рассказать Люку?

Этот вопрос подруга задает все время, с тех пор как я поделилась с ней новостью о беременности. Качаю головой и отвечаю все то же, что и раньше:

– Если я расскажу, он не даст ничего сделать.

Джилл кивает, откидывается на спинку стула.

– Не знаю, стоит ли вообще говорить.

– Но может быть… – сомневается подруга.

– Мне принимать решение, а не ему. – Сила моего гнева удивляет меня саму. – Мне давно наплевать, что подумает Люк.

Сказав это, я четко осознаю – так и есть. Чего я больше не хочу, так этого брака.

В дверях появляется медсестра.

– Роуз Наполитано?

– Это я, – поднимаю я руку.

Перед тем как я встаю, Джилл говорит:

– Мы пройдем через это вместе, Роуз, хорошо? Я рядом, несмотря ни на что.

В груди что-то сжимается, когда я это слышу. Иногда женщины нуждаются в других женщинах больше, чем в мужчинах. Что бы я делала без Джилл? Как бы выжила?

– Знаю, – отвечаю я. – Люблю тебя.

Иду вперед, мимо других ожидающих, и думаю о словах еще одной женщины, которой объяснила, что беременна, но не могу родить ребенка, ведь материнство не для меня. Это была моя мать. Она сказала, что если я не горю желанием рожать от Люка, то и не должна. Что доверять себе – это нормально, что она тоже мне доверяет, какое бы решение я ни приняла.