Девятая Парковая Авеню (СИ)

— Да нет же! То есть… а может, и хочу. Только ни ты, ни он… — он встряхнул головой, будто избавляясь от наваждения. — Пойдём, надо его хоть разбудить.

Будить никого не пришлось: загадочный любовник Кирсти (по-прежнему голый) лежал поперёк кровати и лениво вертел в руках длинную чёрную розу. Заметив, что мы зашли, он потянулся включить вторую прикроватную бра:

— Любимый, ты пришёл так поздно…

Одновременное наложение картинки и голоса возымело свой эффект: словно прошитый сильным ударом тока я один-единственный, очень короткий (и очень длинный) миг лицезрел ослепительно-белое тело, россыпи длинных золотистых локонов в сочетании с наркотическими глазами. Изумрудными? Изумрудными. А ещё слушал не поверившими ушами высокий мелодичный голос. А потом до гаснущего сознания с трудом долетел испуганный крик Лайта:

— Бэби, нет! Фак! Что происходит-то?!

«А-а-а! Но ведь они никак не могли встретиться!»

Ксавьер. Ты предал меня.

Это была последняя мысль. Тяжёлым ударом молота по вискам меня свалил и унёс транс.

========== 22. Фемида ==========

****** Часть 4 — D.E.A.D. ******

(Destroy Enforce of Absolute Darkness — Разрушительная Сила Абсолютной Тьмы)

«Анджело, где ты?!»

Не знаю… а где ты?

«В твоей груди. Пока ещё. Что с тобой?»

Не знаю. Ничего не знаю. Меня нет, вышел за хлебом и не вернулся.

«Выйдешь из транса?»

Не хочу. Кси переспал с МОИМ ледяным дьяволом. Изменил мне. Если я выйду из транса, то прикончу обоих.

«Но ты не можешь вечно находиться в подкорке!»

Это моё подсознание! Что хочу, то и делаю с ним. И почему это я не могу остаться здесь навеки? За хлебом ходить весело и приятно. И безболезненно.

«Как минимум это глупо. Ты проявляешь недостойную слабость. Хотя… как хочешь. Если тебе пополам, пусть Кристи, или Кирсти, не знаю, как правильно… без боя забирает Ксавьера, трахается с ним до полного посинения, опустошения и изнеможения. И вообще… живёт и спит с ним долго и счастливо».

Бллин. Ты сыплешь мне соль в уксус! И хлеб какой-то несвежий подсунули…

«Ну я же знаю, кибермозг, как растормошить тебя и превратить в воинственного демона. Но пистолеты не тронь, ладно? Только секса с трупами нам не хватало для полного счастья».

*

Резко вдохнув какой-то гадости (нашатырь, чтоб мне пусто было!), я закашлялся и приоткрыл веки. Чтобы тут же их закрыть: на меня с неподдельной страстью смотрели две пары абсентовых глаз (все четыре на мокром месте).

Синхронно ткнувшись мне в грудь (я, по всей видимости, валяюсь в той самой неубранной кроватке Кирсти, а они — рядом), преступники воскликнули:

— Бэби, ты в порядке?

— Нет. Пустите, — я рванулся из кровати, но меня отбросили обратно.

Четыре руки вцепились в моё тело, а Кси взмолился:

— Ангел, выслушай! Мне столько всего нужно тебе рассказать…

— И слышать ничего не желаю!

— Я не спал с Кирсти…

— Ложь!

— Но это правда… — вмешался Лайт, получил от меня по морде и счёл нужным заткнуться.

— Я не верю тебе, — сухо бросил я, мгновенно успокоившись. — Я не верю вам обоим.

— Не верь. Но выслушать ты можешь?

— Нет, — я попробовал ещё раз вырваться, но Ксавьер ворон не считал. Я прохладно улыбнулся: они плохо представляют, с кем имеют дело. — Мне противно. Ваши грязные руки душат меня…

Сконцентрировавшись, я свернулся в комок, разрывая мышцы и себе, и им, а разворачиваясь, что есть силы швырнул тело в воздух. В один момент я уже стоял у кровати, поправляя волосы, а Кси и Кирсти таращились на меня круглыми глазами.

— Г-господи… — выдохнул Ксавьер, весь подаваясь вперёд. — Такого я ещё не видел…

— И не увидишь больше. Дорогой, — ехидно сообщил я, тронув его за подбородок. — Я ухожу. Надеюсь, никто не нарушит ваш интим. Пока, Кирсти… — я нежно провёл пальцами по его губам. — Твой клон был рад знакомству.

Я плавно повернулся, очень выразительно вильнув бёдрами, и пошёл из квартиры.

«Что ты творишь?! Сумасшедший! Ты же потеряешь обоих!»

Спокойно, дурачок. Или дурочка… тебя даже обозвать толком нельзя, бесполый миокард. Смотри и бойся. Я сосчитать до десяти не успею, как они…

— Ангел, Ангел, стой! — по лестнице за мной мчался Кси, как был, то есть нагишом. — Ёлки, да постой же… — он отчаянно перемахнул через пять ступенек, не удержал равновесие и кубарем полетел вниз.

«Мамочки!»

Мне пришлось фактически лечь, чтобы поймать его, падавшего с верхнего пролёта. После такого подвига ни о каком равновесии с моей стороны тоже речи не шло, но, по крайней мере, я не покатился вниз, а всего лишь грохнулся на спину, крепко прижимая своего спасённого ребёнка. Кси распластался на мне, незаметно прилипая всем телом, и горько заплакал, уткнувшись личиком в мои растрёпанные волосы.