Девятый вал I: шторм судеб

— Да, это тот самый клинок, что подарила мне Виктория после нашей свадьбы. На нем написано «Разящий виновного». Она сказала, что этот кинжал создан для того, чтобы вершить справедливость.

— Альдим, тут ведь есть клинки, я могу взять один из…

— Возьми этот, он сделан из огнуса, легче и крепче, да и не гоже ученому ходить с пиратским клинком, — улыбаясь, сказал Альдим.

— Спасибо, — Инкритий принял подарок и спрятал его за пояс, после чего пожал руку своему друга и обнял его на прощание, не зная, увидит ли его впредь. — Альдим…прости меня за все, я глупец. Когда Анна вновь заболела, я столько наговорил и с тех пор не извинился.

— Все в порядке, Инкритий, — с улыбкой продолжал Альдим, — настоящий друг всегда разделит боль своего товарища, принимая ее и облегчая его страдания.

— И еще я… — Инкритий замер, не зная как сказать.

— Что?

— Я…возможно, та самая карта с проходом в замок хранилась в тайной канцелярии. И когда я был в «Шельме», один человек искал карты прохода по катакомбам, возможно, чтобы попасть в канцелярию, а там найти карту прохода в крепость. — Инкритий старался говорить уверенно, не побудив рассудок Альдима заподозрить его в наглой лжи.

— Нет, Инкритий, это бред, карты катакомб хранятся у меня. И лишь я и несколько старых глав военного корпуса, что были здесь до меня, знают их наизусть, и, конечно ты, которого я проводил здесь вместе с Эпсилоном десятки раз. Каждому я доверяю, и жизнь отдам за любого из них. Так что не переживай, это бред. Расскажешь об этом подробнее, когда отобьем город. А сейчас мне пора. Что бы сегодня ни случилось, береги себя и семью, — сказал капитан военного корпуса, скрываясь в темном коридоре замка.

Инкритий слегка подтянул к себе опирающегося ему на плечо Люпуса и последовал к выходу. Бледное и измученное лицо его друга напоминало труп, лишаясь своей жизненной энергии. Глаза запали внутрь, а мраморно-белая кожа покрыла слабеющее тело, что так и хотело рухнуть на пол. — Мы выберемся, Люпус! — Инкритий с трудом передвигался, практически полностью взвалив на себя раненого помощника. Проходя мимо пораженных только что пиратов, ученый всмотрелся в светлоглазого и лысоголового пирата, в котором он признал знакомого даронийца. — Малкольм…ты столько раз спасал меня из моря, зачем же ты полез сюда?

— Почему не сказал ему? — прозвучал хриплый и ослабленный голос Люпуса.

Инкритий остановился, понимая, что Люпус все знает: — Ты ведь, конечно, не о нашем путешествии в море, верно?

— Карты, я о них, Инкритий. Те, что ты передал Рамосу, полгода назад.

Инкритий продолжал идти.

— Боюсь, Люпус, как мальчишка, в страхе трясущийся перед признанием в любви, боюсь. Вот только мое чувство — это страх презрения, страх увидеть в его глазах отражение предателя, кем я и являюсь. Я не знал, не знал, что все обернется так. Не знал, что они перережут весь город. — Глаза Инкрития вновь наполнились слезами. — Думал, все обойдется банальным грабежом, а потом я признаю вину и понесу ответственность, но это…это…я не знал.

— Всегда ты так говоришь, Инкритий, — голос Люпуса становился все слабее, но в то же время наполнялся яростными мотивами. — Вечно ты ничего не знал, не понимал, не хотел. Я всю жизнь ходил с тобой в море, смотрел на тебя, как на героя. Считал, что ты — это путь

для всех людей, путь в знания и открытия, что прославят нас всех. Но с каждым путешествием в Буйное море я все больше и больше убеждался в том, что ты не тот, за кого себя выдаешь…

— Я виноват, Люпус…

— Замолчи. Я умираю, и это очевидно, так дай мне напоследок сказать то, что ты обязан услышать. Твоя алчность и желания стянуть завесу тайны с Буйного моря убила наших друзей, и даже тогда ты не остановился, потащив людей за Дарон. А потом все эти люди! Ты передал карты для спасения жены и вновь забыл об остальных. Ландау уничтожен, и в этом есть твоя вина. Даже сейчас, когда ты мог признаться Альдиму, вновь струсил, показывая свою истинную натуру.

— Герой ли тот, кто ради города отдал свою семью в лапы смерти, или герой тот, что ради семьи отдал на растерзание ей весь город? Кто я, не знаю сам, и что выбрал бы, предполагая исход, не знаю тоже. Единственное, что все еще остается сказать, я не знал, что все будет так. Как только все закончится, я сдамся Альдиму и, если я виновен, понесу наказание.

— Виновен! — Люпус, находясь за спиной Инкрития, выхватил клинок, подаренный Альдимом из-за пояса и резко вонзил его в грудь друга, останавливая его в движении.

Инкритий остался стоять неподвижно, лишь ноги его подкосились под собственной массой.

Люпус спал со спины Инкрития на мрамор, оставляя в груди друга нож, после чего отполз к стене.