Девятый Замок

— Ты позвал нас, Дэор, на тропу китов и скитальцев. И мы откликнулись. Возвращайся из похода и зови других. Они ждут, но пока не знают о том. Есть ещё место викингам в нашем мире.

С этими словами они открыли двери, точно стражи покоев. Дэор вошёл неслышно, но гордо.

И оказался на пустынном острове. Пустынном острове посреди волн. Серый Камень имя ему.

Карлик в синем колпаке уже ждал его. Он сидел верхом на золотой клетке. В клетке сидела Фионнэ, в ужасных рваных одеждах, грязная, в крови. Но глаза её не были глазами сломанного человека, нет. Буря, что валит столетние деревья, ярилась во взоре. О, Карлик боялся её!

— Ну? Ты уже знаешь, как меня зовут? — пропищал уродец. — Гляди, как прекрасна моя невеста! Ну же, порадуйся за меня! Ля-ля-ля, тра-ля-ля!

— Убей его, Дэор! Убей! — зарычала из клетки Фионнэ.

Дэор не мог смотреть на неё. Было очень больно. И на Карлика не смог поднять глаз, ибо ненависть душила и слепила. И не было лука, чтобы сбить мразь.

— Что ты стоишь? — кричала Фионнэ. — Ты мужчина или раб?

— Не поздоровится тебе, когда Эльнге это увидит, — только и сказал Дэор.

— Эй, слезай! — прикрикнул на бриссинга человек в багряном плаще. Карлик послушно спрыгнул на плечо Эльнге и превратился в зеленоглазого баклана.

— Что ты делаешь, владыка?! — закричал Дэор. — Твоя дочь!..

— Моя дочь, верно, — перебил Эльнге. — Захочу — отдам кому угодно. Захочу — утоплю в море. Кто мне судья? Может, ты? Или твои краткоживущие дружки?

— Будь здесь Калластэн, он бы тебе сказал!

К берегу пристала лодка. Калластэн поднялся, но на берег не вышел.

— Владыка обезумел, друг Дэор. Мир обезумел, и ты не в силах заставить его выполнять обещания. Я оставляю тебе свою арфу, ибо меч тебе не поможет. Прощай.

Пальцы пробежали по струнам. Перед глазами стояли отрубленные пальцы Эрвинда. Рождалась музыка кровавого торжества. Эльнге вдруг закричал, обратившись в столб огня. Баклан снялся с его плеча и полетел прочь, крича и причитая: "Белый олень! Белый олень!". Пламя перекинулось на клетку, и она вспыхнула, точно была хорошо просмолена. Фионнэ закричала, снежинка таяла, а сквозь пылающее лицо проступили черты тролль-ведьмы. Она прохрипела:

— Ты! Горящий лес плачет янтарём, мёртвые птицы валяются на берегу, волк терзает павших! Волк на золотой цепи, Волк, что произнёс Имя ключа, но не смог удержать его в пасти, проглотил, словно солнце и луну, и тьма пала на землю…

— Я смогу! Слышишь, смогу! — рыдал охотник.

Фионнэ ответила ему грустным шёпотом:

— Ты дошёл до развилки. Тут есть много путей, но только один ведёт нас к счастью. И пусть теперь всё рухнет!

Из бурных волн вышел златорогий олень и спросил, глядя Дэору в сердце:

— Что тяжелее — любовь или гордость?

И тогда Дэор сын Хьёрина отбросил арфу, и взял нож отца, и подступил к оленю, и сказал так:

Что любовь и гордость,
Скальду лишь утеха.
Конунг тоже может
Вису молвить складно.
Надо бы короной
Мне теперь разжиться,
И твои рога мне
Пригодятся скоро.

— Ты всё разрушил, Дэор Хьёринсон, — сказал ему олень.

И этот тяжкий сон закончился.

* * *

Дрожа всем телом, охотник отвел клинок от горла Хранителя. Выронил меч и растерянно оглянулся. Сделал три нетвердых шага и рухнул на ослабшие колени. Закрыл лицо руками, словно стремился спрятаться от всех ужасов мира. Кровь сочилась из раскрытых ран по всему телу, заливала пол-лица, струясь оттуда, где вчера было ухо. Саднящая боль одела Дэора огненным плащом, отвлекая от злой памяти, что засела в сердце железным жалом.

— Ничтожество… как низко я пал… как низко… какая радость! — бессвязно шептал скальд.

— О, ты прозрел, — Хранитель одел маску и приставил отрубленную кисть к культе, — сейчас омоем тебя, затянем царапины, и пойдёшь домой. Путь не близок, коли хочешь поспеть вовремя, так что вставай и пошли за мной.

Охотник поднял на Глумхарра покрасневшие опухшие глаза, и сосенка покачала головой: она запуталась, кто из них старик. Ибо Дэор выглядел постаревшим зим на тридцать. Морщины прорезали его лицо фьордами скорби, а в волосах прибавилось соленого снега утраты.

— Я — как эта сосна, — проговорил он тихо, — сверху вроде ничего, а изнутри — кривой. Таким, как я, только тут и место. Где не светит солнце. Кажется, — взор северянина вспыхнул больным огоньком гаснущего факела, — я знаю, как зовут этого карлика. Это Эрлинг Всеотец. Он ведь любит ходить по миру смертных, чтобы испытывать их… нас. Зелёного Карлика в Синем Колпачке зовут Эрлинг Эльватер! Спасибо, Хранитель!

Вскочил и полез к Хранителю обниматься на радостях. Тот резко толкнул Дэора, и он упал на спину, и так лежал и всхлипывал.

— Дурак! Ничтожнейший из дураков! — каркал Глумхарр, презрительно смахивая пыль с рукавов, которых коснулись объятия хлорда. — С чего ты это взял? Ты прошёл тем же путем, что и Карлик в свое время, ты добрался до дальнего предела сил, ниже всех, к началу Великой пустоши, и ты не знаешь, как истинное имя карлика?.. Последняя подсказка!