Девятый Замок

Дарин закричал. Кровь хлынула горлом, и он очутился в четырех стенах.

Четыре стены подземного храма охватили его со всех сторон. Посредине, в огромном тёмном котле, билось пленённое пламя, озаряя зал мрачным светом, порождая стаи теней, пляшущих на стенах и потолке. Потолок был так высоко, что Дарин подумал: "Тут уместилась бы гора Фьярхольм!"

По углам стояли менгиры-алтари. Над ними застыли идолы.

Блестела стальная чешуя, блестели жестокие глаза. Четыре дракона цвета четырёх стихий сурово смотрели на пришельца.

— Что ты делаешь здесь? — безмолвно спрашивали они.

— Где? — растерялся Дарин.

— Здесь, в этом мире, в нашем мире, в мире Камня, Воды, Огня и Ветра?

— Что?.. — мямлил Дарин, испуганно оглядываясь в поисках хоть кого-нибудь… О, как не хватало ему ныне Борина Скальда! Пусть бы даже Дэор-насмешник оказался здесь… Только не в одиночку! И храм смеялся над ним, и пламя в котле победно ревело…

…Родной дом. Руины и обломки Медной Палаты. Тела родичей. О, как их много, тех, кто отправился в Чертоги Предков в тот красный день! И рухнул мир, и рухнули мечты о счастье… Красивое лицо Торунны Златовласой. Единственной, как Солнце.

Уберите с неба солнце, скормите его исполинскому змею — что останется?

Чёрная дыра, обрамлённая по краям жидким огнём.

Уголь в глазнице.

Пустая пасть, ведущая в вечноголодный желудок.

Дыра в душе Дарина, боль и тоска, воющие упыри… Он сжал трость и затряс ею, крича звенящим от ярости голосом:

— О нет, это не ваш мир! Я пришёл за головой врага! Выйди, червь, и умри!

Зашуршала чешуя.

Червь Огнекрылый, Багровая Туча, Ужас Двергов, Проклятие Мира, Гад Белых Гор, — красный дракон спрыгнул с камня, мягко, как кот, и сел прямо перед Дарином.

На его груди сияло золотом великое око Хельгрима.

* * *

— Хоть и далеко мне до Борина Скальда в умении рассказывать, всё ж тебе придется выслушать прядь из саги. Всё сказанное — правда. Повесть моя чиста от суждений о деяниях героев. И главный её герой погиб. Итак…

Жил некогда в племени ратанов некто Фарин. Однажды ему повезло похитить у драконов волшебную чашу. Чаша эта каждое утро после каждого девятого новолуния наполнялась доверху самоцветами. Фарин быстро разбогател, начал скупать шахты, завёл много мастеров и рабочих, а затем и воинов. Вскоре он стал одним из главных торговцев-поставщиков продовольствия в Подземье. К старости он сделался ярлом, а его потомки стали конунгами ратанов. Однако его спутники и побратимы, что отправились с ним тогда к драконам, остались лежать там, в змеиных пещерах, растерзанные и вплавленные в камень. И когда Фарин умер, украденная им чаша вместо самоцветов наполнялась гнилью, кишащим червями мясом.

Не надобно кричать, что я лгу. Кто ты таков, чтобы я лгал тебе? Разве нет в твоём дворце тайной комнаты, к которой вам запрещают приближаться на сто шагов? Разве не тянет оттуда иногда тухлятиной?..

Я знаю, что ты видишь сейчас пред собою, Дарин Фундинсон из рода Фарингов. Знаю…

* * *

…Они шли, не таясь, ибо не хотели таиться. Грохот подкованных сапог о горную породу, искры из-под подошв, скрип колёс тяжелых тордбрестиров — "сокрушителей башен", машин-бревномётов, и лёгких ручных баллист. Молоты сварфов, длинные "бородатые" топоры гормов, чеканы и клевцы ратанов, булавы вождей, знамена трёх родов Ратангара — золотая корона, серебряная секира, зелёный дракон, спящий под горой, — на багряных полях. Алые плащи поверх доспехов простых ратников, серые накидки наёмников. И дюжина длинных железных змеев в красной чешуе, которых ведет сам Медноголовый. И горят его самоцветные глаза.

Он и его названные дети идут на войну. На чужую войну. Они верны создателям.

Но будь у него сердце — оно разрывалось бы от жалости.

Поют рога, вызывая драконов на великий бой. Дверги стоят перед пещерами, ожидая врага.

Давно уже в тех пещерах жил род старой драконихи Сигнэ. Немалыми богатствами владел тот род. Время от времени молодые драконы отправлялись наверх, в набеги на окрестные поселения двергов и вердов. Уводили скот, похищали золото и серебро, но никогда — людей. Хоть и нечасто устраивали вылазки огненноокие змеи, но всё ж однажды это надоело двергам, и вот — бородачи стоят у горы и ждут ответа…

Над головами развернулись знамёнами крылья, и колдовское пламя пролилось дождём смертоносного золота… Взметнулись приставные лестницы, и дверги полезли на штурм пещер. Полезли не для того, чтобы победить, но чтобы отвлечь. И тордбрестиры, и ручные баллисты, и арбалеты, и род Медноголового — всё служило этой цели.

И пока драконы истребляли двергов, семеро ратанов вошли в залы обходным путем.

Тяжелыми кирками они дробили скорлупу драконьего выводка. Уже вылупившиеся змеёныши не избегли страшной участи. Фарин махал киркой, покрытый яичным белком и чёрной кровью. Железо ломало неокрепшие тельца. Сейчас, пока не выросли! Они жалобно пищали и дёргались, судорожно хватались хилыми лапками за ускользающую жизнь. А жёлтые наивные глаза, похожие на кошачьи, стекленели, не закрываясь. Невысказанный вопрос повис в воздухе, вечный вопрос без ответа…

За что?!