Девилз-Крик

Апостол подозвал их к своей огненной кафедре, и они ответили на его зов. Малыши и дети постарше скакали и пели, в то время как плоть их родных покрывалась волдырями, трескалась и слезала с костей обугленными лоскутами.

Бен Тасвелл и Тоби Гилпин стояли среди толпы. Их лица были расколоты пополам, кусочки окровавленной плоти поддерживались высовывающимися изнутри темными червями. Толстые пальцы черной скверны торчали из их ртов под странными углами, извивались в воздухе, нащупывая дорогу.

Младшая сестра Эмбер Роджерс, Кэнди, шла, ее глаза висели в нескольких дюймах от лица, поддерживаемые толстыми стеблями извивающейся скверны, а рот был гнездилищем ползающих червей. Сама Эмбер тащилась по асфальту Мэйн-стрит, удерживаемая в вертикальном положении копошащейся массой темных щупалец, растущих у нее между ног. Одно из них обернулось вокруг талии, змеилось вверх по туловищу и исчезало в широко раскрытом рту.

Джимми Корд шел к кафедре апостола с ухмылкой на лице и кровью своего отца на одежде. Милю назад он видел, как его старик шагнул в горящую витрину хозяйственного магазина. Ронни Корд радостно кричал, когда пламя пожирало его плоть. Джимми пошел дальше, напевая себе под нос священный гимн своего нового отца, и протолкнулся в начало толпы, окружающей костер в конце Мэйн-стрит.

Там он стал смотреть, как Джейкоб Мастерс произносит молитву, посвященную рассвету новой эры. Когда он закончил, дети стали кричать «Аминь», так громко, как только могли, и Джимми присоединился к ним. Старые Обычаи всколыхнули что-то в его душе, он всегда чувствовал это, но не мог выразить словами. Необходимость выпустить на волю первобытное существо, живущее под кожей. Чтобы быть свободным от ограничений общества. Чтобы рвать и метать, пускать кровь, вкушать, совокупляться и пожирать. Джимми вскинул руки вверх, «проникаясь духом», как раньше говорил его отец, и поклялся в своей преданности апостолу их господа.

Лицо охватил сильный жар, вокруг глаз и на щеках проявились черные вены и, распространившись по подбородку, проникли в рот, вглубь горла. Скопление черных червей вырвалось из кадыка, разорвав глотку пополам. Из раны сыпались комья земли и извивающиеся насекомые. Гады ползали по телу, накрывали лицо копошащимся слоем. Джимми упал на колени и принялся восхвалять своего бога.

– А теперь, мои маленькие агнцы, – продолжил Джейкоб, – я должен вернуться в храм нашего господа и завершить обряды, как велят Старые Обычаи. Возрадуйтесь, ибо завтра мы возродимся.

Апостол господа повернулся к стоящей рядом троице. Сьюзан, Зик и Бобби подвели своего отца к одной из машин и загрузились внутрь. Через несколько минут они уже ехали домой в Девилз-Крик.

3

Когда они добрались до моста, солнечный свет окончательно подвел их, окутав лес густыми тенями. Джек шел первым, луч его фонарика плясал по земле в такт шагам, но Чак обнаружил, что все еще помнит дорогу. Впереди, у пары вязов, тропа делала крутой поворот, спускалась по небольшому склону в овраг, где в темноте журчал ручей.

«Не стоило мне лгать», – подумал Чак, когда они приблизились к мосту, но решил, что это уже не имеет значения. Как и Стефани, он однажды на выходных пришел из школы, немного выпил и, решив, что достаточно смел и храбр, чтобы противостоять своим демонам, тупо поехал сюда.

В то время легенда об этом месте была очень популярна, развязка была забита автомобилями и грузовиками, принадлежащими глупым детишкам, ищущим острых ощущений. На весь лес звучала музыка – какая-то незапоминающаяся песенка в стиле хип-хоп – и тропа кишела смеющимися подростками с фонариками, усыпана пластиковыми стаканчиками, пахнущими пивом, свежий лесной воздух был пропитан едким запахом «травки».

Чак дошел до моста, когда кто-то позвал его из-за деревьев. Музыка продолжала играть, перемежаясь смехом вечеринки, которой не было видно конца, и все же он услышал среди всего этого шума свое имя. Чарльз, – произнес голос. Этого было достаточно, чтобы заставить его остановиться. Распираемый любопытством, Чак сошел с тропы и пошел вдоль ручья на звук голоса.

Со временем ощущение расстояния стерлось из памяти. Чак не помнил, как далеко или как долго шел во тьму. Помнил лишь два крошечных голубых глаза вдали, глядящих из-за узловатого ствола дерева у края воды. Корни торчали наружу, половина ствола была пустотелой, дупло напоминало рот, навсегда застывший в выражении гнева.

Чарльз, добро пожаловать домой.

Он не помнил, что привлекло его внимание к ветвям вверху. Возможно, появление голубого света, а может, движение теней. Тьма разделялась и принимала в пустоте различные формы. Когда он поднял глаза, на него сверху вниз смотрели десятки сапфирно-голубых глаз. Чак отшатнулся и упал в русло ручья. Пока он пытался выбраться из воды, тени смеялись, издеваясь над его ужасом.

«Никогда больше», – поклялся себе Чак, и все же он здесь, снова стоит на мосту. Он посветил фонариком в сторону воды и заметил пустотелое дерево. Ствол теперь лежал на берегу ручья, мертвые корни торчали над водой.

– Чак?