Девочка Эмина

Я резко замолчала. Ты из Андреева все выжал. До капли. Ты знаешь, что я не виновата. Тогда за что ты так со мной?

Эмин усмехнулся и покачал головой своим мыслям. Отвел глаза и рывком отшатнулся.

Я несладко поежилась: его накрывала тьма.

Глава 72

— Почему вы позволили себя схватить?

Это первый вопрос, что пришел мне в голову.

На самом деле вопросов было много. Личных вопросов.

«Не чужие друг другу все-таки», — с горечью подумала я.

Булат вскинул на меня острый взгляд, выдержать который было непросто. Такого Булата я не боялась. Он был истерзан, ранен и связан, но самое главное — он был деморализован. Обезоружен, угнетен и подавлен. Он, как и Эмин, не понимал мое желание увидеться напоследок.

Булат ответил мне не сразу — ему было сложно говорить. До меня не сразу дошло, что на его коже были многочисленные ожоги. Что с ним случилось? И как от такого процента поражений он еще жив? Я сделала тяжелый вдох и отвернулась.

— А ты разве не в курсе заговора? — хмыкнул Булат, — сложно не лечь мордой вниз, когда крысы уже в твоем доме. И щели поздно закрывать.

Он об Эмине и Расторгуеве, поняла я.

— Я думала, вы сдались добровольно. Это бы прибавило вам чести.

Мои слова разозлили бывшего авторитета. Терять власть — всегда несладко, и поэтому Эмин наотрез отказался оставлять меня с Булатом одну, когда я попросила уединения. А сейчас, увидев перед собой почти изнеможенного мужчину, я не чувствовала опасности. Ведь Булат был при смерти.

— Доверие пагубно, — вдруг изрек Булат, — верным был только Андреев, а доверял я всем.

— Оставьте. Сделайте хотя бы вид, что уходите из жизни добровольно. Так более благородно. Ведь вы даже не жили, Булат. У вас были деньги, власть и безумие по женщине, которая разлюбила вас, но вы не жили, — я покачала головой.

— Ты ради морали сюда пришла? — рявкнул Булат, — молоко на губах еще не обсохло, девочка.

Я замолчала.

Условия, в которые он помещен, оставляли желать лучшего. Его конец — это подвал на окраине города, который Булат еще вчера считал своим.

Я с осторожностью посмотрела на Колю. Надеюсь, он будет молчать.

— Я пришла не ради морали. Эмин в отчаянии.

Булат резко начинает смеяться, будто для него это не новость.

Жестоко, страшно смеяться. Даже лицо в запекшейся крови и ожоговых корках не мешало ему.

Я отвернулась от ужасного зрелища.

— Смейтесь, пожалуйста, — кивнула я, — но я хочу знать, что мне делать после вашей смерти. Скажите, что с Леной? Где она сейчас?

— Эмин, мальчик мой, — усмехнулся Булат с горечью, — он сукин сын. Когда его накроет, тебе придется бежать. Как и твоей матери.

Я поняла, что Булат ничего не скажет о маме Эмина. Умирать будет — не скажет, поэтому Эмин принял решение закончить все сегодня.

— Где Анна? — Булат воспользовался моментом и моим интересом.

— Эмин прячет ее, — я тревожно облизала губы, — теперь мой вопрос. Вы любили ее хоть когда-нибудь? Как человек — любили?

Булат поморщился. Наручники были ему не к лицу, за последние месяцы его сильно разнесло. Овал лица стал широким, размазанным, а теперь после огня оно и вовсе потеряло свои очертания. Тело Булата превратилось в неуклюжую массу. А ведь когда-то он был красивым, как и моя мама.

В следующую секунду я содрогнулась: Булат отрицательно покачал головой. Не знаю, что это — исповедь или желание побыстрее закончить, но Булат заговорил:

— Я просто долго выслеживал ее. С первого курса. Желание узнать о ней каждую мелочь затянуло. Сделало меня зависимым.

Это было настоящее откровение.

— Почему вы рассказываете?

— Каждый ребенок должен знать историю своих родителей, не так ли? — болезненно ухмыльнулся Булат.

Значит, Булат никогда и никого не любил в своей жизни. Я еще раз посмотрела на мужчину, на этот раз с жалостью.

— Вы сожалеете о чем-либо?

Ответа я не получила. Булат сильно и болезненно закашлялся — он сдавал позиции, но до последнего держался за иллюзию собственной значимости подобно безумцу.

Я отвернулась и бросила через плечо:

— Мне вас жаль. Ваша жизнь и жизнь вашего сына могла сложиться иначе.

— Наподобие той нищеты, в которой жила ты и твоя мать? — выплюнул Булат, поморщившись.

Каждая эмоция давалось ему с болью. А еще он так и не посмотрел мне в глаза. Ни разу. Приглядевшись, я поняла, что случившаяся авария или взрыв, который вызвал многочисленные ожоги, почти лишил его зрения.

Булат был уже не жилец, но я уверена, что ожоги — это не следствие пыток Эмина. Он бы не посмел, это слишком жестокая участь даже для Анархиста.

— Зато в той нищете я была счастлива, — процедила я.

Коля поймал мой взгляд, пора уходить. Я замерзла, в душе стало сыро и тоскливо.

Сегодня все закончится, а ощущение такое, будто все только начинается.

— Эмин уже почувствовал власть, — бросил Булат мне в спину.

— Что?

— Он не ради Анны все это делает. И не ради тебя. После московской передряги он заразился манией величия. Это позволило Эмину прыгнуть выше собственной головы, когда он посмел обратиться к Расторгуеву. Но и помощи моей правой руки ему оказалось мало — он пошел дальше, до Локманяна. Думаешь, после моей смерти вам с матерью будет лучше?