Девочка Эмина

— Открой эту чертову дверь! — закричала я, оглянувшись на Эмина.

Беспомощно смотреть, как на тебя приближается свирепый мужчина, было невыносимо. Я подергала ручку, но она была ожидаемо заперта.

— Ты не смеешь так поступать со мной! — я взывала Эмина к разуму.

— Потому что ты дочка Анархиста? Что это, маленькая? Гордость, спесь? — выплюнул Эмин.

Муж настиг меня со скоростью света. Я вскрикнула, а лопатки обожгло болью — Эмин прижал меня к двери. Я вцепилась в его плечи ногтями, он удерживал меня за шею.

Раунд проигран. Сила победила.

— Ты поступаешь некрасиво. В других обстоятельствах я бы ушла от тебя, — выдавила я.

— Других не будет. Не уйдешь.

Я горько усмехнулась и бросила взгляд вверх. Эмин изогнул бровь, ожидая всего.

Но только не этого:

— Ты знаешь, а Давид был прав. Во всем был прав. Нужно было остаться с ним. Если я когда-нибудь уйду, у меня больше не будет мужчин. Никогда. Ни одного.

Глава 75

— Если я когда-нибудь уйду, у меня больше не будет мужчин. Никогда. Ни одного.

— Значит, ты к Давиду захотела?

Я в ужасе распахнула глаза и замолчала, тяжело дыша. Я не сразу осознала сказанное, а глаза Эмина уже налились кровью. Его сильные пальцы слегка сжались на моей шее, давая шанс исправить фразу.

Но исправлять я не стала. Ничего.

— Ты чудовище, Эмин. Ты погряз во власти и бесчеловечности, — сказала я.

— Не будет ни одного мужчины, говоришь?

Эмин оскалился. Он крепко зацепился за эту фразу.

— Правильно, моя девочка. Потому что ты принадлежишь мне. И всякий, кому ты позволишь коснуться себя, будет иметь дело с новым хозяином города.

Я поняла, что передо мной не Эмин стоял, а улучшенная версия Анархиста. Я отвернулась и закрыла глаза, задыхаясь от собственных чувств.

Полностью обездвиженная звериной хваткой, я мысленно листала свою судьбу как страницы. В голове проносилась наша с Эмином жизнь. Не безмятежная, а жестокая. Совсем не сладкая — скорее безумная.

Однажды Эмин точно также прижимал меня к этой двери. Тогда он набросился на меня, трогал, сжимал, целовал и просил не уходить. Накануне того я узнала, чей он сын. Сын убийцы. В тот день он сумел остановиться. Не успел сделать больно и воспользоваться своей властью надо мной. Он отнес меня в ванную, полную пены, и признался в том, что в следующий раз не сможет затормозить.

Я с ужасом ждала этого дня. И он, похоже, наступил — упоминание о Давиде снесло Эмину крышу, мое желание уйти унесло его в астрал. Скатило все в ад, вниз, навечно. Теперь ему не придется просить меня остаться — он большой человек. Эмин принудит, и никто его не остановит.

Я открыла глаза, когда в легких почти не осталось кислорода, и безмолвно распахнула губы. Я взглядом просила его отпустить. Напрасно.

— Ни хрена подобного, Диана. У тебя не выйдет просто уйти от меня.

Эмин запрокидывает мою голову и дышит куда-то в область шеи. Тяжело дышит. Пугающе. Прижимается всем телом, лишая меня возможности даже пальцем пошевелить.

Мне хочется многое ему сказать, но я предпочитаю дышать. Чтобы выжить.

— Дыши, моя девочка. Дыши, пока я позволяю.

По щекам текут слезы. От бессилия и дикого страха. Эмин крепко удерживает мои руки и заставляет смотреть в потолок.

Одно сжатие его руки, и он перекроет мне кислород. Его большой палец на шее напоминает мне об этом, собственнически поглаживая часто бьющуюся жилку. Сердце работает наперебой, из моих рук выпадает злосчастная сумка с нижним бельем.

Наивная.

Думала, что можно переиграть в хэппи-энд.

Эмин отпускает мои руки, и я думаю, что все закончилось. Но вместо ожидаемой свободы он фиксирует их своим телом. Получив долгожданную покорность от меня, Эмин прижался к моей шее. Его жесткие руки скользнули ниже, задрали домашнюю сорочку. Коснулись белья.

— Эмин… — всхлипнула я.

— Тс-с…

Я понимаю: чтобы выжить, нужно молчать. Поэтому судорожно глотаю воздух и все листаю страницы нашей жизни. Ласки Эмина почти не ощущаются — мое тело занемело. Превратилось в камень от его хватки.

Я не чувствую рук и ног, зато чувствую его руку, скользнувшую под ткань белья. Его колено грубо раздвинуло ноги, лишая надежду на лучшее.

— Что ты делаешь?

Мой голос хрипит — я понимаю, к чему дело идет. Явно не к разводу, о котором я просила этой февральской ночью.

— Тихо, моя девочка.

Эмин возбужден.

Он потерял рассудок. А я потеряла способность двигаться. От его хватки было невыносимо, его руки добрались до сокровенного и без прежней нежности двигались к нутру.

Я не узнавала этого Эмина. Он перестал быть тем, кому я отдавалась добровольно. Муж стремительно погружается в меня пальцем. Я безуспешно дергаюсь, как в тисках.

Как в кандалах.

И кажется уже, что в двери образуется вмятина от той силы, с которой он меня в нее вжимал.

— Я буду нежен, маленькая. Больно не будет.

Следует еще несколько погружений, в процессе которых я пытаюсь свести ноги вместе, но его колено не позволяет. А в следующую секунду Эмин срывает с меня белье — остервенело, резко, до темноты в глазах. Слышу звук расстегиваемой ширинки, взгляд Эмина стекленеет. Я только дышать успеваю и давно не чувствую жизни в его глазах.