Девочка Эмина

— Кушай, девочка. Ты такая худая… для женщины это ну просто непозволительно!

Я обвела взглядом пышную фигуру тети Гали. По крайней мере, она представилась мне именно Галей, хотя я подозревала, что ее настоящее имя просто сложное для произношения.

Промолчав в ответ на ее возмущение, я уткнулась в тарелку и в который раз коснулась пальчиком своего кольца. Того самого, что Эмин подарил мне в честь нашей близости. Вот так грубо и жестоко — в стиле Эмина. Зато проникновенно и на всю жизнь.

Вчера тетя Галя полюбопытствовала об этом кольце, но для меня эта тема была слишком откровенной, чтобы говорить о подарке Эмина с другими. Тем более с теми, кто меня похитил.

— Какая же ты худенькая… — в карих глазах тети Гали отражался весь ужас.

Я задумалась, оглядывая себя.

Может быть, эта женщина и права. Вот, даже то самое кольцо стало мне чуть великовато, как бы не слетело в один момент… Обручальное еще держалось до поры до времени, а вот мое любимое, с голубым камнем, немного болтается.

Оно одно осталось. Обручального кольца на мне больше нет.

Мы покидали мост, когда первым делом Давид схватил меня за руку и, не позволяя опомниться, стянул кольцо с безымянного пальца.

— Оно не пригодится, — пояснил он, ошарашив меня своим взглядом.

— Вы пожалеете, — сказала я ему тогда.

На мою угрозу Басманов лишь усмехнулся. И спрятал мое кольцо у себя в кармане.

Рядом тяжело вздохнула тетя Галя, напоминая о своем присутствии:

— Ты бы хоть немного улыбнулась.

— Не хочу. Не буду, — бросила я грубо.

Стушевавшись, женщина покинула комнату. Наконец, меня оставили в покое. Без надзора, которого и так хватало во дворе дома в виде камер и Басмановской охраны.

Идет четвертый день моего заточения на окраине Волгограда, а я все неустанно прокручиваю ту ночь в голове. Тот мост, то нападение на нас с Эмином.

Мой муж… он едва им стал. В ту ночь Эмин был так распален и зол, что забыл об истинной опасности. А опасность была так близка!

Как Эмин сейчас? Ищет ли меня или… или он давно сошел с ума? Ведь он обещал, что без меня потеряет контроль. И всем будет плохо.

Но пока плохо только мне.

Я хорошо помню, как меня посадили в машину. Помню, как та резко сорвалась с места, а я бросила взгляд в окно и увидела его выражение лица. Выражение лица как у раненого зверя. В тот миг мне стало страшно. Его взгляд был искажен отчаянием и жестокостью.

А потом меня привезли сюда. Я не знала окрестности Волгограда, но на подсознании чувствовала, что мы где-то на окраине. Мы ехали около часа, прежде чем остановились у одичалого дома рядом с лесом. В большом двухэтажном доме нас встретила родственница Басманова, это я поняла сразу.

Не обмолвившись со мной ни словом, Давид передал меня в ее руки. А сам уехал решать дела. Откуда я это знала? Эмин всегда так делал. Оставлял меня, чтобы что-то решить. Он ведь мужчина, он всегда должен что-то делать — и днем, и ночью.

А женщина должна покорно ждать. И все на этом.

Стук в дверь прерывает мои мысли. Тетя Галя открыла дверь и зашла с подносом.

— Я заберу тарелки, — оповестила она.

Я ничего не съела. Не хотелось.

— Диана, мне придется доложить Давиду, — недовольно качнула она головой, — ты так и помрешь здесь!

— Тогда помогите мне. Я не хочу уезжать с Давидом, — отодвигаю полные с едой тарелки, — вы же понимаете, что это никакое не похищение невесты? Давид вас обманывает, и я замужем за другим!

Тетя Галя, словно боясь поверить мне, резко закачала головой:

— Такие традиции. Я вот тоже говорила такое, когда меня мой муж похитил. Сопротивлялась, дралась и устраивала голодовку, а потом ничего, даже влюбилась.

Я тяжело вздохнула. Для девочки из Сибири, росшей в обычной семье, все это казалось бредом.

— Давид забрал мое обручальное кольцо, — предпринимаю последнюю попытку, — если вы заявите в полицию, то узнаете, что я говорю правду!

— Бог мой! — громко воскликнула женщина, — я против своего племянника буду заявлять?! Грех какой! Грех на душу брать не стану!

Тетя Галя унеслась к двери, словно только что увидела перед собой настоящего дьявола.

Я уткнулась в ладони, тяжело дыша.

Сложно идти против мужской силы, а против религии — еще сложнее.

Я зажмурилась, а затем резко бросила взгляд в окно. Вечерело. Зеленые деревья манили своей красотой, лес был таким густым и глубоким, что поражал своей красотой. Зимой вид со второго этажа однозначно был бы еще красивее, но до зимы меня здесь точно не продержат.

Либо Эмин найдет, либо Булат-таки откроет границы и позволит Басмановым увезти меня в Москву…

Задумавшись, я не сразу замечаю его — внимательный взгляд совершенно чужих глаз. Рядом с мужчиной в черной футболке стоял тот самый внедорожник, на котором меня увезли с моста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Приехал Давид.

Тело покрылось мурашками и сердце забилось в желании сбежать отсюда прочь. Только прочь не получится, здесь больше дюжины охраны.

А через несколько минут, едва Басманов закрыл за собой ворота, раздался стук в мою комнату. Осторожный, но твердый. Не робкий, как у тети Гали.