Девочка из провинции

– Бабуля, у меня голова что-то разболелась, – скривилась Катя, – если я тебе сейчас не нужна, выпью таблетку и пойду прилягу в своей комнате. Полежу часок, а то если сильнее разойдется, вообще сегодня ничего делать не смогу. А потом я тебе расскажу, что хочу купить. Хорошо?

– Иди-иди, – смилостивилась бабушка, – у меня сейчас сериал начнется через пять минут. А потом по другому каналу про чупакамбру показывать будут, тоже интересно.

Катя уже не могла этого вынести, да и время поджимало. Она вышла в холл, достала из шкафа свой пакет, извлекла из него жуткое молодежное трико, легкую курточку ярко-фиолетового цвета и такую же бейсболку, под которую нацепила черный парик. Никто не должен видеть, что Катя выходит из дому, а в таком наряде ее точно не узнают. Она выскользнула из подъезда и чуть не бегом кинулась к маршрутке. У нее очень мало времени.

Приехав на Левый берег, в ближайших к остановке кустах она переменила парик и бейсболку, переоделась в красную куртку, трико решила оставить, сейчас вся молодежь ходит таких. Затем бегом кинулась к дому, где жили таджики, надеясь, что в их дворе ей вообще никто не встретится. Может и зря она городила этот огород с маскарадом, но береженого, как известно, бог бережет. Кто знает, какие сыщики попадутся? Хорошо, если из тех, кто терпеть не может приезжих из бывших республик, которые будут рады спихнуть на них дело быстрым раскрытием, получить поощрение начальства и ни о чем больше не задумываться. А если нет? А если попадется кто-то въедливый, какой-то сыщик по призванию, которому истина важнее всего? Будет рыть, копать, всех опрашивать… На этот случай надо подстраховаться. Ведь все-таки Катя наследница бабкиной квартиры и ее в любом случае будут подозревать. Не должно быть ни одного свидетеля, который бы смог опознать ее ни у квартиры таджиков, ни в бабкином дворе.

Открыв дверь, Катя стала искать, куда положить деньги так, что бы они не попались на глаза самим работягам. В крошечной прихожей висела вешалка, которую венчала горизонтальная полка. Бывшие жильцы, видимо, использовали ее для того, что бы держать там кремы для туфель, обувные щетки, перчатки и прочее. Судя по толстому слою пыли, таджикам эта полка была без надобности.

Катя натянула на пальцы тонкие резиновые перчатки, которые используются при окраске волос, защищенными руками ухватила украденные рабочие перчатки таджиков и забросила их на полку. Затем вытащила пачку купюр и кинула ее туда же. Теперь можно быть уверенной, что на рабочих перчатках ее следов обнаружено не будет.

Катя судорожно выдохнула и мгновенно, не давая себе ни секунды на то, чтобы опомниться и дать задний ход, выскочила в вонючий, унавоженный кошками и людьми подъезд. Все, рубикон перейден. Теперь уже обратного пути нет.

Приехать домой нужно было так, чтобы ее опять в случае чего никто не опознал и вместе с тем не сравнил ни с одной из ее маскарадных героинь. В тех же кустах Катя сняла яркую куртку, паричок и бейсболку, покрыла голову темным платком, накинула длинный серый плащ. На нос нацепила купленные в том же переходе очки без диоптрий. Теперь она стала похожа на богомолицу или какую-то больную.

По плану она предполагала войти во двор не с улицы, а с противоположного конца. У двора было два входа-выхода. Второй вел в соседний двор, а затем в переулок. Иногда люди, живущие или часто приходящие в этот район, сокращали свой маршрут через бабкин двор. Не хотелось бы, чтоб кто-то видел ее входящую в подъезд. Во дворе – ради бога, мало ли кто сокращает путь. А вот если станут опрашивать соседей, могут возникнуть вопросы…

Катя, всю жизнь зачитывающаяся детективами, и российскими, и зарубежными, готовилась основательно. Когда она вошла во двор с переулка, там гуляли два дедушки, взгляд одного из них лишь скользнул по сиротски одетой, сутулой женщине, и он снова повернулся к своему собеседнику.

Катя, незамеченная никем, скользнула в подъезд, вошла в квартиру тихонько, быстро переоделась и утрамбовала свое «снаряжение» в пакете так, чтобы оно занимало как можно меньше места. Отдышавшись, прошла на кухню, у таджиков как раз был обеденный перерыв, они пили кефир и ели белый батон.

– Сегодня я отпущу вас пораньше, – сказала Катя, – к бабушке придет доктор. Когда я пойду за ним, вы поработайте еще, чтобы время не пропадало, и уходите через час. А завтра будьте как обычно к десяти.

– В какой час ты уйдешь, хозяйка? – спросил один из работяг.

– В половине четвертого, значит, вы можете уйти в полпятого. Просто захлопните за собой дверь и все. Бабушку не беспокойте, она плохо себя чувствует.

Оставшееся до срока время Катя не могла провести одна в своей комнате, ее била дрожь. Она ухватила коврики из холла и из своей комнаты, спросила у бабки, где взять выбивалку, и пошла во двор. Пусть все видят из своих окон, что девушка весь день провела дома.

В час дня Катя разогрела бабке еду и сказала, что голова у нее прошла и она собирается на тренировку. Она уже две недели посещала занятия по йоге.