Девочка. Книга третья

Вода была кстати. Но, жадно припав к бутылке "Fine", я почувствовала, что мое горло так ноет, будто я заболела ангиной или, как минимум, глотала шпагу. А эти ощущения откуда? Я напряглась и моя память выдала одну из картинок вчерашней "Ночи Дьявола", где я лежала на спине и вытворяла языком нечто неимоверное.

"О, Господи!" — закрыла я лицо руками, вспоминая, с каким удовольствием выполняла приказы Барретта. И это было только одно из воспоминаний, которое выдало мне мое сознание.

Внезапно в памяти опять возник образ, вернее его тихий голос, который выдавал мне очередной приказ и затем его "А ты ненасытная".

Я вся залилась краской от стыда и, еще глубже пряча лицо в ладонях, окончательно пришла к выводу — теперь мой мужчина решит, что я развратная, сексуально озабоченная девица и бросит меня. И как только я об этом подумала, в спальню вошел Барретт.

Как всегда, подтянутый и бодрый, в домашних джинсах и футболке "Армани", будто вчера всю ночь он мирно спал, а не вытворял со мной такие вещи, о которых даже стыдно подумать, не то, что произнести вслух.

Подойдя ко мне, он бросил взгляд на тумбочку и, увидев, что я приняла обезболивающее, сел на кровать и, привычным движением подхватив меня под мышки, вытащил из постели и поставил перед собой. Сняв с меня наручники, он осматривал отметины, которые поставил накануне.

Мне было настолько не по себе, что я от стыда опустила глаза, пока он проводил инспекцию моей груди, бедер и затем спины и попы. Развернув меня опять к себе лицом, он спросил:

— Голова кружится?

Я отрицательно покачала головой, уткнувшись взглядом в пол.

— Пей много воды, — дал он следующую инструкцию, и в этот раз я кивнула.

Он прошелся по моей промежности и продолжил:

— Болит влагалище и анус?

Оно, конечно, болело, как и попа, и вчера мне казалось, что он меня разорвет, а истерзанный от оргазмов клитор был опухшим, но жаловаться не хотелось — я сама принимала вчера все его грубые ласки с большим удовольствием. Поэтому я отрицательно покачала головой.

— Горло?

Я пожала плечами, что означало "это не важно", так и не решившись поднять на него взгляд.

Важным было другое — перед глазами стояли вчерашние картины, которые только выдала мне моя память, оставляя самое темное в закоулках моего подсознания, а в голове звучал его голос "ты ненасытная". Я была уверена, что мой мужчина никогда мне этого не простит, считая мое поведение недостойным, а если я начну оправдываться, почему я себе позволяла такое с собой делать и что делала сама по своему желанию и с большим удовольствием, это еще больше усугубит мою вину.

"Господи, я так громко кончала, что охрана и персонал "Нарушителя " это могли слышать!" — от этого осознания мои щеки запылали еще ярче, и я зажмурилась от стыда.

От волнения я сжала пальцы на ногах, и чтобы не расплакаться при Барретте, сглотнула ком в горле, а мой разум наравне с тупой головной болью бил по самой макушке, приговаривая "а я тебя предупреждал!"

Внезапно Барретт поднял мой подбородок и спросил:

— Что у тебя болит?

Я отрицательно покачала головой, давая понять, что боль здесь ни при чем.

Он сдавил мой подбородок и тихо приказал:

— Посмотри на меня.

Но я наоборот зажмурила глаза еще сильнее.

— Что с тобой? — давил он.

— Все в порядке, — тихо произнесла я и сглотнула очередной ком, ощущая саднящее чувство в гортани.

— Что с тобой? — повторил он с нажимом в голосе, и я, понимая, что он не оставит меня в покое, пока я не выдам ему причин своего поведения, решилась сказать.

— Я тебе противна, — прошептала я.

Барретт на секунду завис, будто компьютер, перерабатывающий информацию, но, вероятно, не найдя ответа в своих файлах, произнес:

— Подробнее?

— После вчерашней ночи…

Опять тишина и его спокойный голос.

— Все еще жду логичных объяснений.

— Ну после того, как ты увидел, какой я была…

— Какой? — давил Барретт, а я начинала сердиться, будто и так не было понятно.

Но он держал паузу и терпеливо ждал.

— Словно я побывала вчера в Саду земных наслаждений Босха, — скривила я нос, вспоминая его вчерашние приказы тихим голосом.

— А человеческим языком?

Я набрала в грудь воздуха и, преодолев стыд, все же призналась:

— Плохой… развратной… — и нахмурилась честно добавила: — Ненасытной…

— Посмотри на меня.

Но вопреки тому, что он держал мой подбородок, я попыталась опустить голову еще ниже, стараясь прикрыться спутанными волосами как ширмой и готовая сейчас провалиться от стыда сквозь землю.

Он немного сжал мою многострадальную ягодицу, и я, вздрогнув, непроизвольно посмотрела на него.

— Мы уже говорили с тобой на этой тему. В постели есть только Я и Ты. Не вижу проблемы.

Я внимательно посмотрела на него и, не найдя в его взгляде неприязни или пренебрежения, выдохнула. Меня начало постепенно отпускать, но все же, продолжая изучать его непроницаемое лицо, будто ища поддержки, я тихо сказала:

— Я просто хотела… чтобы тебе было хорошо… чтобы нам было хорошо вместе.

— Знаю, — уверенно сказал он, надевая на меня махровый халат.