Девочка, кот и штурман

Он остановился перед огромной каменой дверью, вытащил из кармана железный ключ и повернул его в замке. Замок щелкнул, и дверь со скрипом открылась. Наружу вырвался холодный воздух, как на Севере, контрастируя с теплым солнечным светом. Впервые с тех пор, как они оказались на Юге, сестры Бритт поежились.

– А есть ли в этой части замка камины? – спросила Ина.

– Нет-нет-нет. Конечно же нет, – возразил принц, качая головой. – Они бы разрушили весь эффект.

– Эффект чего? – уточнила Берит.

– Зимы. Когда живешь на Севере, зима длится круглый год.

– Но мы же не на Севере! – удивилась Сиссель. – Разве нет? – Внезапно она смутилась и растерялась: а вдруг они так и не пересекли границу?

– В северном крыле все иначе. Пойдемте, я вам покажу.

Принц Репа шагнул внутрь. Жена капитана и ее дочери последовали за ним. Когда их глаза немного привыкли к темноте (оказалось, что в северном крыле помимо каминов были запрещены еще и свечи), они ахнули и в ужасе отшатнулись. Хотя ни одна из них еще не бывала в этом помещении принца Репы, оно выглядело невероятно знакомым.

– Смотрите! – торжествующе воскликнул он. – Прямо как настоящий Нордлор, только меньше. Мой дед построил его сотню лет назад. Ну разве здесь не прекрасно? Дед потратил на все это две тысячи золотых крон.

– Но тут должны были быть сокровища, – зарыдала Сиссель.

– Сокровища? – переспросил принц. – Ну конечно, тут полно сокровищ.

Он подтолкнул своих новоиспеченных жен внутрь. Чем дальше от двери они уходили, тем холоднее становилось в помещении. Скоро при дыхании у них стали вырываться облачка пара, а кожа сильно побледнела. Вокруг них вырастали здания, точно такие же, как в Нордлоре. Вдали показался третий этаж их собственного дома, построенный из обломков «Хромой рыси».

Под ногами шатались булыжники, словно под ними бились волны. Даже воздух пах, как в настоящем Нордлоре: солью, рыбой и дымом от свечей из китового жира. Отличалось только небо. Вместо яркого солнца над головой здесь был темный потолок с серыми камнями и паутиной.

– Я всегда любил Север, – продолжал принц. – Особенно Нордлор. Мой дед называл это поселение «Деревней тысячи кораблей». Он так и не отважился поехать туда сам, поэтому воссоздал точную копию здесь. Дед любил Север больше, чем я. Всю свою жизнь он собирал эту коллекцию. – Принц Репа обвел руками все помещение. – Он складывал здесь карты, рыбу и бочонки с китовым жиром и даже купил сломанную мачту «Странствующего моржа». Без сомнения, – прошептал принц, склонившись к своим женам, – это было величайшее китобойное судно в истории.

Пять сестер Бритт застонали. Их мать – тоже. Каким-то образом им удалось найти здесь единственного человека на Юге, который любил Север больше, чем их отец.

– В общем, – продолжал принц Репа, словно не замечая всеобщего недовольства, – только представьте, как я удивился и невероятно сильно обрадовался, когда Гертрунд сообщил мне, что семь дам из Нордлора крадут репу на северных полях. Я сказал: «Отлично, Гертрунд. Сейчас же веди меня к ним. Я женюсь на этих юных леди и добавлю их к своей коллекции».

К этому моменту они дошли до копии «Затопленного угря», и Бритты разрыдались еще сильнее.

– Именно это я и собираюсь сделать, – громко произнес принц Репа, заглушая их причитания. – Теперь кроме Литл-Нордлора у меня есть пять нордлорских девушек и одна нордлорская женщина! Мой дорогой дед был бы так горд.

И пока его новоиспеченные жены и теща не сбежали, принц Репа пожелал им всего хорошего, выскочил наружу и запер за собой дверь в северное крыло.

Раковина Уны

На далеком Севере в настоящий Нордлор пришла весна. Горы освободились ото льда. Снег кругом растаял, зазеленела свежая травка. Обитатели холмов – медведи, лисы и маленькие мышки – пробудились от зимней спячки и радовались новому году.

Прошло два месяца с тех пор, как «Отважный леопард» приземлился в заледеневшей гавани Нордлора. Айсберг серьезно повредил корабль, и сейчас тот лежал на черном песке на берегу деревни. Но вместо того чтобы переделывать его в таверну или дом, из него создадут новое судно. Сломанные доски уберут, а сам корабль перестроят. Он уже не будет таким огромным, как раньше, но на нем вполне хватит места девочке, коту и штурману.

– А когда все будет готово, – сказал Харойльд Уне, сидевшей рядом с ним, – мы обойдем все поселения вдоль северного побережья и вместе начертим новую карту Севера. И на этот раз сделаем несколько экземпляров, – добавил он, – чтобы карта больше никогда не потерялась в море.

Уна улыбнулась штурману. После возвращения в Нордлор она стала жить с Харойльдом и Матильдой. Впервые в жизни девочка чувствовала себя в кругу настоящей семьи, словно в ночь своего рождения она должна была появиться именно в этом доме, построенном из «Маленького шкипера», а не в «Затопленном угре». Она принадлежала этому месту, как и оно ей.