Девочка, которая умела летать

Конраду не верилось, что всё идёт так хорошо (да, дети были ошарашены, но не потеряли голову и не распсиховались), однако Пайпер была невероятно разочарована. Теперь, когда все знали правду, разве не самое здравое начать действовать? У Пайпер в голове не укладывалось: зная, что их медленно травят, а вдобавок дурят, зная, что университет – это не школа, а тюрьма, ну как они могли не захотеть немедленно сбежать?! И всё же они сомневались. Пайпер и не задумывалась, насколько сложно дать человеку свободу.

Она упрямо попробовала снова.

– Мне моя мама говорила, что ни одна стоящая вещь не достаётся нам даром в этой жизни. Она говорила, что всякая дорога, по которой ты пойдёшь, возьмёт свою плату. А вот чего она мне не говорила, это я узнала уже здесь, так это то, что, если ты сам не выберешь свой путь, его за тебя выберут другие. И, может, Миртл и права, и нет ничего худого в том, чтобы быть нормальной, как все. Только, по правде говоря, мы не как все. Мы такие, какими нас создал Господь, и это ужасно – отвернуться от Его дара. Я не могу обещать, что всё на этом пути будет ладно, так ведь на каждой дороге, что я видела, есть свои повороты, подъёмы и спуски. Но одно я знаю точно – я знаю, что мне дано летать, и я не хочу выходить отсюда, я собираюсь вылететь. И я знаю, где моя дорога, потому что чувствую это в самом сердце, – Пайпер указала себе на грудь. – Вот и вам нужно выбрать себе дорогу, прямо сейчас. И вы все знаете, какую, потому что и вы чуете её сердцем.

Пайпер задержала дыхание, в эту минуту страхи и мечты легли на разные чаши весов. У одних они замерли в безжизненном равновесии. У других перевесил громкий голос страха.

Наконец раздался тихий голос:

– Я думаю, Пайпер права. Я за побег, – Вайолет от напряжения съёжилась на добрый десяток сантиметров.

Медленно, словно неохотно, дети закивали один за другим.

– Если мы попадёмся, я пропущу через тебя такой ток, что ты почернеешь и зажаришься, – Кимбер грозно потрясла пальцем, нацеленным на Пайпер.

И пока никто не успел передумать, Конрад разложил на полу перед ребятами схему университета. – Тогда слушайте. План такой.

Это был блестящий план, что никого не удивило. Однако он был сложным, и многое зависело от того, насколько точно будет выдержано время и насколько хорошо каждый из ребят сыграет своим талантом. Ни о чём не подозревая, большинство детей так долго глотали медикаменты, что и сами уже не знали, сохранили ли они свой дар.

Конрад установил на ближайшие семь дней жёсткую программу подготовки. Он отвёл сорок восемь часов на то, чтобы по возможности вывести препараты из организма, и заложил семьдесят два часа для тренировок и психологической подготовки. Сбежать будет непросто, и ему нужно было, чтобы ребята пришли в форму.

С этого момента завтраки, обеды и ужины превратились в полосу препятствий. Чтобы не вызвать подозрений, детям нужно было притворяться, что они едят, но при этом не притрагиваться ни к чему, кроме составленного Конрадом списка продуктов, в которые невозможно подмешать химикаты. Список был очень коротким: морковь, большая часть фруктов, картошка, рис и салат без соуса и масла. Из-за такой ограниченной диеты дети едва переставляли ноги, терзались голодом и тихонько жаловались друг другу.

– Мне так хочется есть, что я просто помираю, – ныла Лили, обращаясь к Смитти.

– Я так оголодал, что объел листья на Беллином цветке, – сознался Смитти. – И кстати, с солью было не так уж плохо.

– А мне можешь достать немного?

Вдобавок к этому Конрад разработал программу тренировок, чтобы все ребята смогли попрактиковаться в своих умениях и приумножить их – это было совершенно необходимо для того, чтобы его план не провалился. Вайолет уменьшалась в собственной спальне целый час с девяти до десяти вечера. Дейзи выбиралась в спортзал и чередовала подъём шведской стенки и жим батута. Смитти и Лили на протяжении всего дня невзначай использовали рентгеновское зрение и телекинез. Многие были этим недовольны, потому что Лили просто не могла удержаться от подколов. Пайпер было сложнее: потолки были низковаты для полётов, а Конрад стоял на том, что летать в атриуме слишком рискованно. Пайпер выкручивалась, как могла, и старалась, чтобы, когда только это возможно, её ноги парили над полом. Что же касается братьев Мустафа, поскольку неожиданный ураган над университетом или грозовые облака посреди душа непременно привлекут излишнее внимание, и им было велено ограничиться в тренировках воображаемыми упражнениями.

Побег был назначен на полночь в пятницу, и день ото дня напряжение нарастало, дети дёргались и огрызались по пустякам. Утром в день побега постояльцы тринадцатого уровня стряхнули с себя муть беспокойной и бессонной ночи и встретили последний, как они надеялись, день в университете в растрёпанных чувствах и с довольно безумными взглядами.

– Я уже извёлся ждать, – Смитти нервно вышагивал по библиотеке в послеобеденные часы.

– Сядь, – Смитти действовал Кимбер на нервы. – Ты привлекаешь внимание. Конрад сказал, мы должны вести себя, как всегда.