Девочка на войне

Посреди поля я кинулась под трактор и свернулась в плотный клубок, закрыв руками лицо. Со всех сторон доносились пальба и чьи-то крики, и я пыталась различить знакомые голоса. Я вспомнила про Дамира и стала ждать, когда накатит привычная грусть, но вместо этого ощутила лишь гнев. Одной рукой я поискала на ощупь калаш и с облегчением обнаружила его рядом на земле.

– Viči ako možeš!

Крикни, если можешь. Клич разлетался по деревне, пока оставшиеся обитатели «убежища» прочесывали поля в поисках выживших.

– Viči ako možeš!

Но, не считая выкриков спасателей, стояла зловещая тишина. Настало то самое странное вечернее время, когда солнце уже зашло, но темнота еще не сменила свет дня. Я ощупала руками лицо и тело, составляя мысленную опись – не считая кровивших запястий, на которых при падении открылись остававшиеся от колючей проволоки болячки, я каким-то чудом избежала ранений. Я выслушивала характерные для солдат ЮНА звуки, высматривала, не мелькнут ли мимо сапоги. Но ничего такого не было, и, подтянувшись на локтях, я выползла из-под трактора. Только тогда до меня дошло, что я еще ни разу не видела тракторов так близко, и на какую-то секунду я восторженно засмотрелась на эту громадину – одно колесо было выше меня, – но тут новая волна спасателей вернула меня в боевой режим.

Я пробежалась к тому месту, откуда пришла, чтобы найти Дамира, и наткнулась на группку людей из «убежища», рассевшихся, насколько я поняла, как раз вокруг его тела.

– Инди! – вскрикнул Брюс Уиллис при виде меня. – Лучше не… не смотри. Иди домой и скажи, чтобы Дренка подготовила ему постель.

– Она же не умеет говорить, – сказал Змей.

– Да пусть хоть на пальцах расскажет. Иди уже!

Я приподнялась на цыпочках, пытаясь хоть мельком заглянуть в лицо Дамира, чтобы понять, постель готовить для больного или для мертвого. Но Дамир скрылся за спинами столпившихся вокруг него людей.

– Эй! – крикнул Брюс, и я обернулась. – Держи перед собой винтовку, по крайней мере, пока не выберешься с полей.

Я кивнула и, перекинув калаш через голову, поправила на плече перекрутившуюся лямку.

Дамир правду сказал: ориентировалась я ужасно, и теперь, когда меня послали не в «убежище», а по другому пути, я быстро потеряла нужное направление. Я пошла вдоль ряда пшеницы, но как будто только вглубь поля ушла. Тут впереди послышался шелест. Я так часто разбирала калаш, что взвела курок уже бессознательно, в силу мышечной памяти. Я потянула рукоять вдоль рамы затвора, потом отпустила и услышала, как в патронник с щелчком зашла пуля. Тот, кто был неподалеку, тоже, видимо, услышал это, опять раздался шелест, а затем узнаваемый звук бегущих сапог. Я окрикнула Сталлоне, думая, что, может, это он, но на зов никто не вышел.

А когда из-за поворота показался человек, я вся обмерла. Это был не Сталлоне. Мужчина все оглядывался через плечо, но бежал прямиком в мою сторону. У него была реденькая борода и зеленая куртка, без отличительных знаков ЮНА. Когда он повернулся и увидел меня, мы стояли буквально на расстоянии вытянутой руки. Его заметно поразили мой рост и винтовка. Я ощутила, как он окинул меня взглядом, решая, что со мной делать, и на мгновение в его глазах мелькнуло сомнение. Но тут же исчезло. Он потянулся за оружием, и я, зажмурившись, нажала на курок.

Лежа на земле, мужчина извивался и как будто захлебывался. Я попала ему в верх живота или, может, под ребра. Он был, наверное, всего на пару лет постарше Дамира, и на скулах у него еще просматривались следы от акне.

Кровь протекала сквозь рубашку, и возле него уже образовалась целая лужа. Он все еще был в сознании – глаза распахнуты, сам злой и растерянный. Он пытался что-то сказать, но речь его стала смазанной, и я не понимала, пока он не начал только повторять «прошу», снова и снова.

Я не знала, что тут поделаешь, и, перешагнув через него, полезла сквозь пшеницу дальше в попытках найти путь домой.

На кухне я окрикнула Дренку, но голосовые связки с непривычки задребезжали. Она обернулась и смерила меня взглядом, как бы прикидывая, точно это я сейчас заговорила или нет. Я увидела, как что-то привлекло ее взгляд, и осознала, что я вся в крови – немного с запястий, но в основном от выстрела в того солдата. Я прокашлялась и снова попыталась заговорить; на этот раз голос пробился уверенней.

– Дамира ранили.

Она вскочила со стула.

– Где он?

– Это ЮНА. Его подстрелили. – Горло жгло, как огнем. – Парни из «убежища» несут его сюда. Они сказали готовиться.

– Готовиться? Как это понимать?

– Я не знаю.

Дренка велела мне раздеваться. Я надела ее ночнушку, а она села на кухне и взялась отжимать мою одежду от крови в ведро на полу.

Дамира подстрелили в бедро, и пуля не прошла навылет. Нести его домой пришлось двоим парням из «убежища», чтобы лишний раз не сгибать ему ногу. Когда Дамира только опустили на кровать, по нему трудно было сказать, жив он или мертв. Но когда Дренка отрезала ему штанину и залила рану алкоголем, Дамир резко очнулся и аж заорал.