Девочка на войне

Много дней подряд, давясь своим хлебом, я наблюдала у себя из угла, как Дренка с Дамиром сидят у свечи и лихорадочно накидывают в стопку карты с загнутыми уголками. По ощущениям меня будто подвесили между жизнью и смертью, словно, реши я к ним присоединиться, это бы означало, что я бросила родную семью. И все же с каждым вечером я неосознанно все ближе подползала к столу, и тень моя все удлинялась в свете свечи, пока в итоге я не подсела к ним поиграть. Если мое появление и удивило их, виду никто не подал. Дамир выдал дурацкую шутку, но Дренка все равно рассмеялась, и я ощутила, как у меня изнутри тоже пробивается улыбка. В тусклом свете смуглое лицо Дренки отливало золотом.

На следующий вечер я снова села с ними за стол и поела супа с хлебом и консервами. Прежде чем задуть свечи, Дренка накинула на диван простыню и подозвала меня. Я ощутила, как у меня распрямляется позвоночник, впервые после месячного сна на кухонном полу, и, закинув руки за голову, вжалась в подушки дивана.

2

Я работала в штаб-квартире «Тайного убежища» уже пару недель, когда объявились девчонки. Они были в основном подросткового возраста и ходили на юг на разведку, но под Книном их остановили боевые действия войск ЮНА. И вот разведчицы вернулись с новыми сведениями из окружных городов. Они прошествовали на чердак, все в грязи, приковав к себе всеобщее внимание, после чего размотали список имен, написанный на рулоне бумаги для чеков. По реакции обитателей «убежища» я сообразила, что это были последние сводки с фронта о погибших и пропавших без вести.

После объявлений разговор быстро скатился в область домыслов и спекуляций, нацеленных на составителя списка:

– С этим все обойдется. Просто пропал, не ранен?

– Тут говорится, просто пулевое ранение. Не факт, что смертельное.

– Скорей всего, просто задело.

Девушка, которая зачитывала список, изучила его в поиске однозначных ответов на шквал вопросов. Я всегда думала, что отец Дамира ушел в армию, но сам Дамир о нем не упоминал и к спискам не пошел, хотя даже я подошла посмотреть.

Когда толпа совсем разбушевалась, появился капитан и забрал список себе. Он сложил его в кривобокую гармошку и хотел уже сунуть в грудной карман рубашки, но тут вспомнил, что он в одной майке, и пихнул ее за пояс.

– С парнями все в порядке, – отрезал он, и все разошлись по местам.

– Ты кто? – спросила одна из девчонок, пришедшая за новой обоймой. На ней была патрульная кепка поверх длинных каштаново-рыжих волос, и во время разговора она постоянно теребила то кепку, то волосы.

– Ее зовут Инди, – ответил Сталлоне, привыкший к роли моего представителя. – Индиана Джонс.

Он обернулся ко мне и сказал, понизив голос:

– Это Рыжая Соня. Она у девчонок начальница.

В «убежище» был идейный раскол на тему того, давать девчонкам исключительно женские прозвища или не только. Кто-то ссылался на то, что не хочет выбирать себе сорвиголов по половому признаку, а Рыжая Соня возражала, что среди звезд боевиков есть множество достойных женщин, по сути, куда более безбашенных, чем персонажи-мужчины, учитывая, что сражаться им приходится в штанах в облипку.

– Инди, значит, – сказала она и нахмурилась, без всяких сомнений, по поводу половой принадлежности моего нового имени. – Ну что ж, менять уже поздно. А вообще, неплохо справляешься.

Она кивнула на мои попытки рассортировать боеприпасы, разделяя пули по типу картриджа и рассовывая их по терракотовым цветочным горшкам. Я показала ей палец вверх, и Соня, распустив косичку, которую сплела во время разговора, пошла на перезарядку.

Благодаря распределенным боеприпасам дела в «убежище» пошли более гладко, но у всех девчонок постарше уже были штурмовые винтовки, и мне тоже не терпелось получить свою. Мне казалось, я и так себя показала исправным работником, и мне хотелось воевать, как все остальные. Через неделю, на утренних сборах, когда новобранцам из соседних деревень раздавали оружие, я выстроилась в ряд с остальными, упрятав волосы под кепку в надежде на то, что перемазанное грязью лицо скроет все признаки моей девичьей натуры. Капитан окинул меня взглядом и сказал, что на всех ружей не хватит. Но на следующий день мы оказались под минометным обстрелом, и в южной стене пробило очередную дыру. Капитан скомандовал нам со Сталлоне лечь на пол вниз лицом, и на меня нахлынуло ненавистное чувство беспомощности. Я приподнимала было голову, но видела только ботинки. Возле меня кто-то упал – кто именно, я не поняла, – и, рухнув на пол рядом, разрядилась винтовка. В ушах раздался полый, дребезжащий звук, а потом такой рев, как будто хлынула лавина воды. У мужчины из горла захлестала кровь, и я опять закрыла глаза.