Девочка-Царцаха

—Ну вот, как-нибудь устроитесь. Вместо ножек для кровати возьмите около сарая чурбаки, а потом сходите к конюху—у него есть новые мешки, в них наберите сена. Я его сейчас предупрежу. А теперь давайте посылку. Значит, Клавдия Сергеевна сердится на меня?

— Про это она мне не говорила, но я думаю, что сердится, потому что каждый рассердился бы... Как это — о человеке беспокоятся, а он и в ус не дует! Обязательно съездите к ней!

—Да, я собираюсь. А что здесь?— спросил Эрле, взяв сверточек.

—Вот уж не знаю. Клавдия Сергеевна сказала «в собственные руки».

Когда Эрле ушел, Ксения принялась за устройство своего жилища: положила доску на чурбаки, на доску—мешок с сеном и прикрыла его палаткой и одеялом военного образца. Над кроватью она повесила карту области, компас и сумку. Изгнав из бочки пауков, она поставила ее вверх дном и покрыла плотной гербарной бумагой, отчего бочка сразу приобрела «благородный»

облик; фонарь «летучая мышь», походная чернильница и несколько брошюр создавали иллюзию письменного стола.

Старый, видавший виды баул Ксения поставила на ребро, превратив его в стул, а два ящика с казенным имуществом убрала в дальний угол и тоже задрапировала бумагой.

Дверь тихонько приоткрылась, и как нельзя кстати появилась Паша с огромным полынным веником...

После всех трудов Ксения отправилась в село обедать, а на обратном пути купила букварь и тетради. Заманив Пашу в рощу, она дала ей первый урок грамоты. Здесь они торжественно договорились, что это будет их тайной до тех пор, пока Паша не научится читать и писать. А потом Паша так удивит родителей, что они пошлют ее осенью в школу.

Не успела Ксения развалиться на новом ложе и раскрыть любимую «Песнь о Гайавате», которую постоянно носила в сумке, как явилась Елена Васильевна. Пришлось ей рассказывать о путешествии с Ибелем.

— Какой ужас! Эти бандиты всем отравляют жизнь! Я ни за что не поехала бы в степь одна. И вообще у вас очень трудная работа, мужская работа!

— Что вы называете мужской работой?

—Все то, что физически трудно, и то, что требует большого умственного напряжения.

— Как?—Ксения даже вскочила.— Выходит, что женщина немножко недочеловек, раз ее работа должна быть легкой во всех отношениях? И кто это говорит? Женщина, которая сама ведет трудную и умную работу! Как же вы согласились работать зоотехником?

— Каюсь, каюсь и каюсь. Моя работа мне не нравится.

— Что же вы собираетесь делать? Переучиваться?

— Где там! Придется работать ради куска хлеба. А вы думаете, здесь кто-нибудь интересуется делом? И Эрле не интересуется! Он говорит: чтобы работать так, как нужно — средств не дают, а так — скучно. А любите ли вы свою специальность?

— Уважаю.

— Не знаю почему, я просто места себе не нахожу! Замуж, что ли, выйти от скуки?

— А жених есть?—улыбаясь, спросила Ксения.

Елена Васильевна махнула рукой.

— Этого добра сколько хочешь.

— Все-таки,— сказала Ксения,—выходить замуж от скуки гораздо опаснее, чем просто скучать. Вы бы лучше книжки читали в свободное время. Подумайте, какие это друзья! Всему они вас научат, никогда не оскорбят! И вы никого не стесняете — захотели проведать Пушкина, Лонгфелло или еще кого-нибудь из великих людей, открыли книжку — и в гостях. А угощают-то они как! И все такими вещами, которые наскучить никак не могут!

— Вы большая чудачка. Подождите, когда вам будет больше лет, что вы тогда скажете? Ведь кроме книжек есть еще жизнь. Она свое требует.

Елена Васильевна посидела еще с полчаса, жалуясь на тоскливую Булг-Айсту, и ушла, взяв с Ксении слово, что она будет заходить к ней «запросто».

Выспаться Ксении не удалось. Имея скверную привычку читать в постели до тех пор, пока глаза сами не закроются, она не загасила свою «летучую мышь» и часа через два вскочила, разбуженная стуком в окно и незнакомым женским голосом, жалобно звавшим ее по фамилии. Накинув одеяло, Ксения выбежала на улицу и привела... Капитолину. Дрожа от холода так, что зуб на зуб не попадал, Капитолина крайне сбивчиво рассказала, что задержалась в этих краях не по своей вине, увидела огонек в окне и решилась потревожить Ксению, потому что боится так поздно идти в село.

Ксения была в замешательстве — где ее положить? Договорились устроиться «валетом». Капитолина с удовольствием выпила стакан молока. На ней было нарядное шелковое платье, волосы завиты, и вся она приторно пахла духами.

Забравшись под одеяло, Капитолина старалась согреться, но ее знобило все больше и больше.

До утра Ксении пришлось ухаживать за гостьей, класть на ее горячую голову мокрое полотенце и поить водой.

Эрле удалось развернуть посылку Ксении только в обеденный перерыв. Там оказалась спичечная коробка, в ней на вате лежало обручальное кольцо и маленькая записочка:

«Свое решение я не изменю».

У Эрле потемнело в глазах... Вечером он был на заседании в исполкоме и как будто отвлекся.