Девочка-Царцаха

—Ну вот! Уж этого я не ожидала от тебя, Нимгир! Неужели человеку, которого так избили, хочется трястись около сорока верст в жару на подводе? Я вполне его понимаю. Я знаю, что он тебе не нравится. Мне тоже он не очень нравится за то, что он не прочь прихвастнуть, но, думаю, никакого отношения к этому Гикову он не имеет. Просто у тебя сегодня такое настроение — все кажется тебе подозрительным.

— Вот посмотришь,— недовольным тоном сказал Нимгир.— Никакой не настроенье подозрительный, а этот Михаил Иванович подозрительный!

— Так что же ты думаешь?—Клавдия Сергеевна с трудом сдерживала смех.

— Царцаха,— произнес он задумчиво.

—(Если царцаха,— Клавдия Сергеевна расхохоталась,— тогда и кубышки надо искать...

— Что?— изумился Нимгир.

— Тогда, говорю, и кубыш...— она не докончила, потому что Нимгир вскочил как ужаленный.

— Ты сказал... Ты сам не знаешь, что ты сказал!—воскликнул он, уставившись на Клавдию Сергеевну широко раскрытыми глазами.

Выражение его лица так развеселило Клавдию Сергеевну, что она снова безудержно и звонко захохотала.

Нимгир вздрогнул и нахмурил брови. Кажется, еще никогда она так не смеялась. Она сидела, откинувшись на спинку стула, с беспомощно повисшими руками, вся раскрасневшаяся, слегка растрепавшаяся, и так смеялась, что на глаза навернулись слезинки.

Она над ним смеялась! Она смеялась над ним!

Но вместо гнева нечто незнакомое, горячее и сильное, гораздо более сильное, чем сам Нимгир, поднялось в его груди.

Клавдия Сергеевна сразу замолкла. Никто и никогда еще не

смотрел на нее взглядом, от которого ей становилось немного жутко и в то же время безотчетно хорошо на душе.

Что с тобой, Нимгир?—спросила она почти шепотом, не будучи в силах отвести от него взгляд.— Ты... сердишься на меня, Нимгир?

— Нет,— ответил он и на миг закрыл глаза ладонью.— Я никогда не могу на тебя сердиться.

На следующий день Нимгир снова поехал в Булг-Айсту. С начальником милиции он рассмотрел обрывок газеты и клочки от разорванной расписки на тридцать рублей, полученных Гиковым. Потом они выехали по направлению к Сонрингу и свернули к развалинам зимовника, у которых когда-то Нимгир повстречался с Михаилом Ивановичем, отправлявшимся в первый рейс с мякиной.

— Вот здесь я видел тогда, садился этот царцаха. Значит, здесь надо его кубышка искать,— сказал Нимгир начальнику, принимаясь копать около обломанной стены.

Там оказался небольшой кожаный портфель, битком набитый денежными знаками на общую сумму две тысячи восемьсот рублей.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

На другой день после отъезда Ксении из Харгункин Капитолина приступила к борьбе с саранчой. Настроение у нее ничуть не улучшилось. Она брюзжала и на председателя, и на рабочих, и на погоду, а больше всего на саранчу, которую считала главной виновницей своих бед, в том числе и пропажи пятидесяти рублей,— ведь если бы не саранча, она не приехала бы в Харгункины и деньги у нее не исчезли.

Саранча за эти дни подросла и держалась не так скученно. Приманку она брала охотно, но почему-то не умирала. Рабочие очень скоро заметили это и сказали Капитолине. Ибель Сарамбаев, приехавший на участок посмотреть, как идет работа, тоже обратил внимание на то, что саранча жива и здорова, и поделился своим недоумением с Капитолиной.

— А я откуда знаю,— ответила она,— Я не специалист по букашкам. Может быть, на харгункиновскую саранчу это лекарство не действует, а может быть, она подохнет недели через две. Наше дело разбросать приманку. Лучше поторопись с доставкой второго бочонка из Сонринга.

— Второй бочонка уже приехал,— ответил Ибель.— Его почтарь привез.

Виктор Антонович приехал на участок Капитолины на шестые сутки и полагал, что она будет рада помощнику. Все подробности, касающиеся командировки Капитолины, были ему известны от Ксении.

Капитолина действительно обрадовалась и заявила, что теперь она «как из пушки» полетит в Булг-Айсту.

— Позвольте,—возразил Виктор Антонович,—я приехал вам помочь, а не заменить вас. Ведь у вас большая площадь заражения.

— Но все равно, еще четверо суток, и я уеду. Мне ведь сказали, что я должна работать только десять суток.

— Ну, это уже дело вашей совести,— ответил учитель и пошел к рабочим, а когда вернулся, спросил:— Почему вы начали обработку не с края участка, а с середины?

— С чего вы взяли? Вот именно начали с края.

— А почему же там кишит саранча?

— А я откуда знаю! Приманка ей дана.

—- Тогда почему же она не дохнет?

— А я откуда знаю!— Капитолине уже надоели такие вопросы.— Я не специалист. Мне дали рецепт, велели разбрасывать приманку, я это и делаю. Остальное не мое дело.

— А какой рецепт?

— На двадцать килограммов мякины — сто граммов яда и десять литров воды. Вы, кажется, хотите меня проверить? Юркова мне сама написала.

— А можно взглянуть?

Капитолина нехотя порылась в сумке и протянула ему помятый листок.

— У вас неправильная дозировка,— сказал Виктор Антонович, прочитав рецепт.— Потому саранча и не дохнет.

— Как! Не может быть!