Девочки Гарсиа

– Смотрите, – сказал он и взял цент из горсти мелочи, которую высыпал на стол. Монета вошла в щель на столбе забора рядом с девочкой. Папи потянул рычажок в нижней части основания, рычажок вернулся на место, монета со звоном и стуком упала, а потом все мы – сестры, мами, Глэдис и я – вздрогнули, потому что девочка прыгнула через сделавшую оборот скакалку.

По комнате пронесся вздох изумления.

– Заводные копилки. – Папи улыбнулся и взял еще один цент. – Теперь наши девочки могут начать копить деньги, чтобы позаботиться о нас, мами, – он подмигнул ей, – когда мы станем старыми и седыми.

– Кинь в мою, – взмолилась Йойо, и папи положил цент в разделенные щелью ладони старика, в которых монета выглядела будто штурвал лодки. Когда он потянул за рычажок, моряк повернулся, и монета закатилась в пасть кита.

Мы с сестрами расхохотались.

Мами прочла название на борту лодки: «Копилка Ионы» – и с озорным взглядом заметила:

– Ох, Лоло, что на это скажут сестры?

Брови папи поднялись.

– Ты еще эту не видела. – Он рассмеялся и достал из обертки мою копилку. – Вообще-то предполагается, что эти копилки с Ионой и Марией побуждают детей копить на церковные подношения. Уж против этого-то сестры не станут возражать? – Он поместил цент в щель в облачном куполе и потянул за рычажок в основании. Монета исчезла; девушка с нарисованным на волосах нимбом взмыла к облакам, а ее руки поднялись на шарнирах. Потом рычажок снова втянулся, и она опустилась на землю.

– Матерь Божья! – прошептала Глэдис.

Все, включая мою мать, рассмеялись, потому что мы забыли, что Глэдис до сих пор в комнате. Она стояла вытянув шею, и ее глаза были такими же круглыми и медными, как центы, которые только что сотворили эти чудеса.

Папи протянул ей монету.

– Давай, Глэдис, попробуй.

Но Глэдис попятилась и застенчиво посмотрела на свои сланцы.

– Смелее, – подбодрила ее моя мать, и на сей раз она, вытирая руки о фартук, подошла и взяла монету у моего отца, который велел ей поместить ее на облако. Монета снова загремела вниз, Мария на миг вознеслась, а потом упала на землю до следующего пожертвованного цента. Лицо Глэдис просияло. Она медленно, ошеломленно перекрестилась.

– Они как дети, – нежно сказал отец, когда Глэдис вышла из комнаты. – Видели ее лицо? Можно подумать, что она узрела сцену вознесения наяву.

После ужина, когда мои родители принялись болтать за эспрессо и сигаретами, мы с сестрами обменялись разочарованными взглядами. Я встряхнула свою Марию в надежде, что получится вытащить центы и купить себе коробку жвачки.

– Нет-нет-нет, Карлита! Пусть они копятся. – Отец похлопал себя по карману. – Ключи будет хранить папи.

В конечном счете копилки оказались не таким уж разочарованием. Все-таки они были куда лучше, чем туфли на шнурках. В школе они произвели фурор среди других детей. Самые популярные девочки в моем классе расталкивали друг друга локтями, чтобы стоять в очереди рядом со мной. Они разрешали мне брать мои любимые красные леденцы, когда те попадались им в упаковке фруктовых конфет «Лайфсейверс», или даже раздавливали несколько леденцов с другими вкусами, чтобы добраться до красных. Сестра прочитала записку доньи Лауры, объяснявшую, что это копилка для пожертвований, и всем разрешили просунуть в облако по монетке и посмотреть, как поднимется маленькая фигурка. Потом сестра, чьей задачей было извлекать из любого развлечения мораль, рассказала нашему классу, что Пресвятая Дева была настолько добродетельна, что не умерла, а заживо вознеслась в рай. Класс мечтательно уставился на копилку, словно ожидая, что она взлетит к потолку в облаке дыма.

Когда я вернулась со своей копилкой домой, она существенно прибавила в весе. Мой отец отпер дно и высыпал почти сотню центов; он любезно покрыл разницу и дал мне большой серебряный доллар, больше похожий на драгоценность, чем на монету. Потом дела пошли хуже. Изредка подруги матери по игре в канасту, заявлявшие, что ненавидят таскать в кошельках центы, охотно бросали их в пасть киту или в облачный купол. Разумеется, больше всего всем нравилась попрыгунья. Повезло Сэнди. Но Глэдис возражала, что копилка с Марией самая лучшая, и потратила все центы из своей майонезной банки, чтобы совершать чудеса. Жаль, копилка не принимала четвертаки.