Девочки, кто с нами?

Вокруг все изменилось до неузнаваемости. Отчетливее выступили белые домики, обнесенные кружевными плетнями. В темноте, среди необъятного простора они походили на пиленые кубики сахара. Вот в одном прорезался светлый прямоугольничек, и немного погодя теплые живые огни, словно глаза, уставились в степной мрак. В похолодевшем воздухе вспыхнула задорная песня. На дороге забормотала машина, засигналила. Послышался говор, топот крепких ног по звенящей земле.

Парень замолк, поднялся.

— Наши идут. Сейчас трогаемся.

А еще через несколько минут подруги провожали бригаду в степь.

— Ждите нас! — крикнула Волька, — завтра приедем…

НА СТАНЕ

Вот она какая степь! Вот откуда вечерами залетал в окна домика пряный аромат, кружащий головы. Едва за поворотом скрылся ток, исчезли постройки конного двора и еще виднелся на пригорке старый ветряк с опущенными крыльями, а взорам уже открылся совершенно иной мир — необозримый, просторный, мир пахучих трав, зеленовато-янтарного моря хлебов, мир беспрерывного торжествующего гимна природы. Пело все: и необъятная голубизна неба, и жаркое солнце, и нескончаемые живые волны тугих набухающих колосьев. Пела сама земля, пела свой могучий гимн плодородия и силы.

Кто хоть раз побывал в степи, тому не забыть ее величия, не забыть мерцающей дымки, очень далекой и до удивления прозрачной, — там сливается горизонт с наплывом янтаря, зелени, там в тихие особые дни появляются чудесные миражи.

Надолго останутся в памяти степные озера, небольшие, прохладные, поросшие камышом, будут помниться и овечьи отары, перекатывающиеся кудрявым прибоем по дорогам, и сам чабан верхом на косматой лошаденке со странной дудкой на груди, поющей по особому — тонко и призывно.

С пыльного большака машина свернула в сторону и прямо по луговине, путаясь скатами в травах, приминая желтые головки цветов, подкатила к двум жилым вагончикам. У распаханной широкой межи остановились — стан.

Покручивая рыжеватый ус, дядя Паша объяснил: в одном из вагончиков — кухня, в другом живет бригада; стан опахали на случай пожара.

Волька, выпрыгнув из кузова, спустила на землю лохматого пса с белой отметиной между глаз. В самую последнюю минуту она приволокла его на своем лаковом ремешке. Неизвестно, где и как умудрилась она словить это страшилище с репьями на хвосте и ушах. Под общий смех заявила:

— Каждое разумное существо обязано иметь дом, собственное имя, заниматься полезным делом, а не гонять по улице кур.

За белую отметину пса нарекли Пинцетом, угостили сахаром и, против его воли, увезли на стан.

— Вот и приехали, — тихо сказала Лида, осматриваясь по сторонам.

— Приехали, — следом за ней повторила Нюська. — Лида, ведь ты будешь речь произносить? Дядя Паша, а где люди?

— Эй, скаженные, есть кто дома? — постучал дядя Паша кулаком в стену вагона. — Помощников привез, встречайте…

Открылась дверь, по лесенке сошли два чумазых паренька, сообщили, что матрацы уже завезены и полотнища для палаток приготовь лены, только ужина не будет, потому что повариха уехала в поселок на свадьбу.

Начали ставить палатки, но оказалось, что ни одна из девушек не знает, как это делать. Позвали на помощь парней. И те спустя несколько минут уже вбивали колышки на облюбованном девушками месте. Неугомонная Нюська попыталась было заговорить с тем, что повыше ростом, кудрявым и смуглолицым, но, получив в ответ неясное бормотанье, рассердилась. Обозвав товарищей «молчунами», умчалась в степь на разведку. Вернулась вскоре, торжествующая, с огромным ворохом прошлогодней соломы.

— Заткнем щели, обложим палатки доверху, создадим уют, — захлебываясь объясняла Нюська, не понимая, почему парни дружно прыснули в кулаки, а бригадир нахмурился.

— Ты что же, степь хочешь мне спалить? — спросил он. — Сушь кругом, упадет ненароком горящая спичка, или искра залетит. — И отправил огорченную Нюську обратно.

Зато другая затея ему пришлась по душе. Когда в стороне от вагончиков раскинулись два шатра и Лида заявила, что не хватает флага, он одобрительно гмыкнул:

— Это ты хорошо придумала. Поеду в усадьбу, привезу кумача.

Кумача ждать не захотели. Лида уговорила Севочку пожертвовать для общего дела свою красную шелковую блузку. Пока мастерили флаг, пока Люся наспех вышивала на нем эмблему медиков — змея над чашей, пока укрепляли флаг над палаткой, упали сумерки.

— Теперь скоро подъедут с лугов, — сообщил дядя Паша. — Будем встречать бригаду.

— Девочки, готовьтесь, — предупредила Лида и глянула на Нюську. — Не вздумай красить губы и надеть свою юбку с разрезом. Здесь тебе не танцплощадка. И вообще в словах тоже поаккуратнее будь…

— Лучше бы нам в поселке остаться, — Тонечка испуганно уставилась в полутьму.

— Спокойненько, — Люся прищурила ласковые карие глаза, взбила ладонью пышную прическу. — К каждому вопросу надо подходить творчески. Предположим, что это будущие наши больные. — Она вдруг сморщилась, зажала пальцами уши. — Волька, оставь в покое пса! От визга в ушах звенит…