Девочки, кто с нами?

— Спокойненько, — остановила Люся. Откусив кончик лиловой нитки, подсела к Севочке, засунула обвязанный платочек в кармашек ее модной блузки, словно ребенка погладила по спине. — Ничего не случится. И работы сердце не испугается. Здоровое оно у тебя. Самое главное, не пищать! Не киснуть! Без паники…

— Рассказывали мне, как на комбайнах работают, — продолжала бурчать Тонечка. — А тут еще эти парни… Тридцать три здоровенных верзилы. Это вам не больные в клинике…

Нюська усмехнулась, спрятала в сумочку зеркальце. В предчувствии недоброго, Лида вздрогнула. Так и есть! Ожидала, рыжая, удобного момента. Сейчас поднимет бучу. Хоть бы Волька оторвалась от чтения — уткнулась в спортивную брошюрку, будто ее и не касается. А ведь сама всех взбаламутила, заварила кашу.

— Ша! девочки, ша! — Нюська закружилась на месте пестрым цветочным лепестком. — Слушайте! Могу нарисовать потрясающую картину, притопнула каблучком лакированной лодочки, подняла руку. — Степь… Ветер воет… Тигры крадутся…

— Ветра нет. Есть луна, — поправила Люся.

— Пусть луна! Пусть романтика, — согласилась Нюська, встряхивая рыжими колбасками. — Спим… Вдруг в палатку просовывается рука Чингиз-хана. Цоп нашу Тоньку за ногу…

— Похищение состоялось, — дополнила Люся зловеще. — Тонька, не пяль глаза. Всегда ложись в середку. К концу повествования явится благородный рыцарь…

— Пожалуйста, без рыцарей, — запротестовала Нюська. — Хватит с нас и комсорга. Лида не допустит такого хамства. Призовет Чингиз-хана к порядку, потребует вынести ему выговор с занесением в личное дело. Правда, Лидочка? Ну оторвись хоть на минутку от своих размышлений! Взгляни на нас очами строгими, выпиши Тоньке рецепт: капли Зеленского или валерьянки. А может быть, мы все же дадим Тоньку похитить? Или здесь на току оставим?..

Громкий задорный хохот потревожил Вольку. Подняла голову от брошюрки, окинула всех недоумевающим, затуманенным взором, обрадовала: киевская спортсменка пробежала стометровку за одиннадцать и пять десятых секунды. С такими показателями, пожалуй, на фестивале в Москве наши советские бегуны займут все первые места.

— Ты уже совсем одурела от своего спорта. Лучше послушай, о чем поет наша любимая Тонечка, — сказала повеселевшая Лида.

— Чепуха! Такое случается, если начинается менингит! Кто со мной в последний раз к ветряку? — И, поднявшись, засвистела свой любимый мотив «Пичирили».

Старый ветряк высился неподалеку от тока. Обыкновенно возле него собиралась поселковая молодежь. Сейчас место было занято тракторами и какими-то зубастыми машинами.

Заходящее солнце золотило стекла кабин, играло бликами на мощных гусеницах. Пораженные обилием машин, девушки остановились.

— Из усадьбы пришли, — почему-то шепотом сказала Лида. — Может быть, наша бригада? Узнаем?

А узнавать-то было не у кого. Очевидно, люди этот последний свободный вечер решили провести в поселке, оставив сторожем большого черного пса с белой отметиной между глаз, в виде расходящихся ножек пинцета. Он неистово залаял, когда осмелевшие девушки приоткрыли дверцу кабины крайнего к ним трактора.

— Эй! Эй! Куда понесло? — раздалось в ту же секунду, и из-под машины показалось чумазое мальчишеское лицо в кепке, повернутой козырьком назад. — Это еще что за порядки? Кто разрешил?

Парень выполз, погрозил раздвижным ключом.

— А где люди? — спросила Лида. — Почему вы один?

— Люди в читальню ушли. Там собрание. А вы что, инспекторы?

— Это ваш пес? — выступила Волька.

— Зачем мой, бездомный!

— Симпатичный! Только почему он старается, зубы скалит?

Присела на корточки, посвистела. Добровольный сторож прижал уши, зарычал.

— Люблю таких, — сказала Волька, — завтра возьмем его с собой на стан. — И, обратившись к пареньку, с затаенной насмешкой спросила: — Неполадочки? Ремонтируетесь в последнюю минуту?

Тракторист прищурил глаз, зажал в ладони вынутую из пачки папиросу.

— А ты что? Помочь хочешь?

— Могу!

— Лезь под трактор, подтяни гайки…

— Гайки? — растерялась Волька, впервые видевшая так близко эту неуклюжую сильную машину.

Парень оказался вредным и, посмеиваясь, протянул ей ключ, ткнул пальцем куда-то под гусеницы. Волька беспомощно улыбнулась, опустила глаза на свою клешевую новенькую юбку, затем упрямо передернула плечами» и не успели подруги ахнуть, как она уже скользнула под трактор.

— Какие гайки подтягивать? Говорите! — раздался ее сердитый голос.

— Вот перец! Не испугаешь. Вылазь обратно. Мой рысак в исправности.

— Мы тоже с утра в степь двинемся. — сообщила Лида, устраиваясь на чурбачке. — Может быть, вместе будем работать.

— Кто знает. Может, и вместе, — сказал тракторист. — Чего стоите? — обратился он к подругам, — садитесь. Много народа понаехало к нам. Утром опять два эшелона прибыли. Из Ленинграда, да кавказские парни примчали.

За разговорами не заметили, как стемнело. Сверкнула первая крупная звезда, следом замерцала вторая, третья, и целый рой ясных чистых жемчужин усеял темное небо. Взошла луна, большая, сияющая.