Девочки с блестящим будущим

Келли подавилась глотком пино-нуара и несколько мгновений с ужасом, словно в замедленной съемке, наблюдала, как винные брызги, вылетая у нее изо рта и носа (а может, даже из глаз), багровыми пятнами оседали на белой скатерти.

— Ну ты, мам, и позорище, — процедила Кэтрин.

Гримаса отвращения на лице средней дочери, точно так же кривившейся, когда ей предлагали кашу из цилиндрических коробочек овсяных хлопьев «Квакер», стала последней каплей, и Келли истерично захохотала. Вдоволь насмеявшись, она жадно вдохнула воздух и покосилась на Саймона. Тот сидел красный как вареный рак. Последний раз она оконфузила его схожим образом в старших классах школы, когда неожиданно ворвалась к нему в спальню и увидела, как он гоняет лысого.

— Ну, Сай, — фыркнула Келли, — просвети нас.

— Квакеры? Квакеры? — забормотала ошарашенная Нэнси. — Какого дьявола?

Вся семья, раскрыв от изумления рты, уставилась на Монику. Та вытянулась как струна.

— Что ж, рано или поздно мы все равно бы вам рассказали. Да, мы решили стать квакерами.

— Это мы уже уяснили, — пронзив невестку ледяным взглядом, произнесла Нэнси. — Только ничего не поняли.

— Что? Квакеры? На кой черт? — Дедушка Марти угрожающе взмахнул вилкой, чуть не проткнув череп Калеба.

— На тот... — закашлялась Моника, прочищая горло, но ее перебил Джейк.

— На тот, чтобы я мог ходить в школу Друзей! — пискнул он.

— Ах, вот оно как, — вкрадчиво проговорила Келли. — А что такое школа Друзей, Джейк?

— Это школа, куда я однажды ходил играть. Я хочу снова пойти туда, там так весело, но мама говорит, туда можно ходить только квакерам. Поэтому мы теперь квакеры. И я снова смогу там играть, а потом, говорит мама, я смогу поступить в хороший университет. В Хогвартс.

— В Гарвард, Джейк! Не в Хогвартс, а в Гарвард, ну же! — раздраженно шикнула на сына Моника.

— Прости, мамочка, — всхлипнул Джейк, — я постоянно путаю.

Пока остальные складывали в головах два плюс два, Келли уже обо всем догадалась. Прошлой весной Саймон позвонил ей и сообщил по секрету, что Джейка не приняли в подготовительную группу престижнейшей частной школы «Друзья Окли», основанной квакерами. Моника, испуганно поделился Саймон, чуть с ума не сошла от ярости. Она внушила себе, что единственная дорога в Гарвард пролегает именно через школу «Друзей Окли», и теперь боялась, что этот отказ перечеркнет не только будущее Джейка, но и будущее его младшего брата. И тогда, признался Саймон, они решили снова подать заявку на прием Джейка в подготовительную группу, но не полагаясь на волю случая.

— Стоп! — воскликнула изумленная Крисси. — То есть вы двое переметнулись в другую веру, чтобы устроить детей в детский сад? Ну дела... А я-то думала, это моя маман одна такая шизанутая.

— Тише, Крисси, — Саймон кивком указал на маленького, сидевшего за столом провокатора. — Речь ведь не просто о каком-то детском садике, речь об учебе в самой лучшей школе на всем побережье Средней Атлантики.

— Клиника, — хрюкнул Калеб, метнул на дядю насмешливый взгляд и зачерпнул ложкой вторую порцию пюре.

— Слушайте, в безумной гонке на выживание, в которую превратился наш мир, побеждает сильнейший, — вскинулась Моника. — И я сделаю все, чтобы мои дети победили. Меня ничто не остановит. Потому что я — мать. Вы уж меня простите!

— Моника, тебе не за что извиняться, — закудахтала Нэнси. — По-моему, это гениально. Да-да, гениально. Элизабет поступила точно так же. Когда Таггарт подавался в Гарвард, его внесли в лист ожидания, потому что вместе с ним поступал один парнишка, на фоне которого меркли даже теннисные успехи Таггарта. Тогда Элизабет, разумеется анонимно, стукнула приемной комиссии, что этот парнишка жульничал на экзамене. Не знаю, сыграло ли это какую-то роль, но так или иначе, а Таггарт поступил в Гарвард вне конкурса.

— Мама, ты серьезно? Почему я впервые об этом слышу? — обомлела Келли.

Весь следующий час, пока разговор вертелся вокруг не совсем праздничных тем, Келли размышляла о том, как тонка грань между благими намерениями и намеренными безумствами. Если ее мать, сестра-зазнайка и новоиспеченные лжеквакеры сумели пройти по этой грани и не оступиться, то Келли сам Бог велел проскочить по ней и не свернуть себе шею.

Загрузив последнюю тарелку в посудомойку, Келли тихой сапой пробралась на верхний этаж. Не сумев избавиться от одноразового телефона, с которого месяц назад она отправила высосанную из пальца сплетню о намерениях Винни подать документы в десять университетов, она спрятала его в ящике со своим сексуальным бельем. О сохранности телефона она не беспокоилась — этим ящиком так давно не пользовались, что домочадцы наверняка позабыли о самом его существовании.