Девочки с блестящим будущим

— Благодарю вас. Рак яичников беспощаден. Но я рад, что она уже никогда не узнает о преступлении Чейза. Хотя вашу прелестную дочь она полюбила бы всей душой. — Джек тепло улыбнулся Марен. — Винни — услада для глаз. Завидую вашим родителям — наверняка они гордятся вами. Пройти через ужасные испытания, выстоять и воспитать такую удивительную дочь.

Марен ощерилась, уперлась каблуками в пол и вытянулась на стуле. Когда она заговорила, в голосе ее звучала сталь.

— Неужели Чейз забыл упомянуть о моих родителях? Так знайте: они сочли, что я сама напросилась на изнасилование, и отреклись от меня, когда я отказалась отдать Винни на удочерение.

— Ничего себе... — ахнул Джек, удивленно распахнув глаза. — Простите, ничего этого я не знал. Вся эта история сильно подкосила Чейза. Он обещал рассказать мне все в мельчайших подробностях после того, как Илай выберется из этой передряги. Я еще никогда не видел своего мальчика таким угнетенным. Вначале Илай, потом мама, потом — вы и признание в совершенном им преступлении. Боюсь, он начинает думать, что над ним довлеет закон кармы: что посеешь, то и пожнешь. Одна только во всем этом отрада — Винни.

— Бедняжка, — пробормотала Марен и снова обругала себя размазней. — Это я про Илая, конечно, — поправилась она. — Даже не знаю, что бы я делала, случись такое с моим ребенком. Ужасно. Но страдания вашего сына, вы уж простите, оставляют меня безучастной.

Джек мрачно кивнул.

— Я профессор права в Калифорнийском университете в Беркли и магистр философии, но даже я затрудняюсь сказать, достоин ли кто-нибудь, совершивший подобное злодеяние, называться хорошим человеком. Однако я глубоко убежден, что мой сын изменился, стал лучше и чище. Возможно, он не самый хороший человек, но он — человек достойный. А если я чему-то и научился за все эти годы, так это тому, что достойных семей много не бывает. И я очень надеюсь, что со временем вы смягчитесь и позволите нашей семье стать неотъемлемой частью вашей с Винни жизни.

— Очень сомневаюсь, что вы захотите стать частью нашей жизни, когда узнаете, какие кривые дорожки привели меня сюда. — Марен отвернулась.

— Так поведайте мне о них.

Глаза Марен хищно сузились. О, она видела его насквозь! Царственного любимца фортуны, этакого великодушного рыцаря, сотрясающего воздух словами «снисхождение» и «терпимость». Люди, подобные ему, щедро жертвуют миллионы долларов на приюты для бездомных, но, опустив глаза, стыдливо проносятся мимо тех же бездомных, просящих милостыню под стенами их офисов-небоскребов.

— А и поведаю. Уговорили. Только не забудьте для начала принять свои таблетки от давления, дедуля.

Марен посмотрела на настенные часы и перевела взгляд на Джека, чтобы оценить, как он отреагировал на ее слова. Джек все так же сидел на стуле, и его открытое лицо не выражало ничего, кроме смиренного ожидания.

— Ладно, — хмыкнула она. — Сами напросились. Итак, знайте: первые два года нашей жизни в Лос-Анджелесе я добывала нам пропитание и крышу над головой, танцуя стриптиз. И когда мне предложили зарабатывать больше денег и чаще видеться с моей дочуркой, я согласилась. — По спине Марен побежали ледяные мурашки. Эта краткая глава ее жизни оставила невыносимо тяжкие воспоминания, вечно отзывавшиеся тупой болью в сердце. — На третьем свидании я попала в полицейскую облаву, и меня арестовали за проституцию. Навесили судимость и бросили в тюрьму на две недели. Еще немного, и у меня отобрали бы Винни. Я сразу поняла, что эскорт-услуги не мой путь, но прошлого не воротишь. И если начистоту... — Марен вызывающе уставилась на Джека, — я не собираюсь ни перед кем ни за что извиняться. Я делала все, чтобы уберечь свою дочь. Стыдиться мне нечего. Стыдиться должны те, кто пользуется такими женщинами, как я, — молодыми, беззащитными, бедными матерями-одиночками, попавшими в безвыходную ситуацию. Я просто старалась выжить после того, как ваш сын растоптал все, к чему я стремилась... Ну как? — Марен враждебно вздернула брови. — Хотите, чтобы мы вошли в вашу миленькую, образцово-показательную семейку? Или боитесь замараться? Одно дело — забрать пару-тройку стволовых клеток, и совсем другое — разместить на семейной рождественской фотографии бывшую бездомную проститутку и ее отребье.

— Да.

— Что — да?

— Да, я хочу, чтобы вы вошли в нашу семью, — спокойно ответил Джек. — И баста!

Господи боже мой, да когда же закончится эта медицинская процедура?

— Хорошо, обсудим это позже. — Марен выдохлась и, не найдя, что еще сказать, утомленно вперилась в потолок.

— Договорились, — оживился Джек. — И хотя я невероятно счастлив, что мы отыскали вас с Винни, позвольте спросить, как эта женщина, Стоун, посмела использовать генетический материал Винни без вашего согласия? Это непорядочно. Более того, я уверен, что это противозаконно. Думаю, вы могли бы привлечь ее к ответственности.

— Ага, как же, — закатила глаза Марен. — И подписать себе смертный приговор? Вы хоть представляете, каким могуществом обладает эта женщина?