Девушка без лица

Еноты группой встали со скамьи, где они курили сигары и играли в домино. С пушистыми хвостами и самоуверенно, они прошли к двери. Они слезли, и двери задвинулись за ними. Один оглянулся, поймал взгляд Шуай Ху и показал ему неприличный жест. Смех Шуай Ху после этого показался бездонным, и от этого он мне нравился даже больше. Поезд поехал дальше, и я увидела, что и отцу понравился гулкий теплый смех монаха-тигра, хоть он никогда не признался бы в таком.

Время тянулось, и я не могла понять, сколько именно его прошло, да и прошло ли оно. Чуть позже Шуай Ху стал тихо посапывать во сне. Вытянутое на деревянной скамье мускулистое тело в оранжевом одеянии выглядело удивительно уязвимо. Что-то в приятной расслабленности позы напомнило мне кота, лежащего на спине, надеющегося и боящегося, что кто-то подойдет и почешет его живот. Мне даже захотелось потереть живот монаха, пока он спал, но не стоило пугать опасное существо, пока оно спало. Тигр-монах тяжело дышал во сне, а его храпы звучали как гулкое урчание.

Отец кивнул на длинные мили болот за окнами поезда.

Вокруг нас вдруг широко открылся мир, стало видно горизонт, поезд ехал по подвесному мосту над озером или долиной.

Мы добрались до места, где маленькие костры окружали нас в сумерках.

— Что это? — спросила я у отца. Голос хрипел после долгого молчания.

Отец тихо смотрел, с горечью поджав губы.

— Не знаю точно, Ли-лин. Это могут быть части душ людей, улетевшие от трупов, чтобы побродить пару часов и вернуться утром к могилам.

Я слышала, что он избегал неприятный вариант.

— Чем еще они могут быть?

Он протяжно вздохнул, почти застонав.

— Это могут быть лагеря призраков железной дороги.

Я обдумала это. Если костры были для еды, разведенные мертвецами, продолжающими действия, не понимающими, что они мертвы, то они оставались на землях мертвых долгие годы, их сорок девять дней давно прошли.

— Нужно что-то сделать, — сказала я. — Нужно их спасти.

Отец повернулся ко мне. Он помрачнел, выглядел как яростный призрак в темном углу.

— Что за глупости? Что мы можем для них сделать? Если я прав, то эти потерявшиеся души повторяют действия живых, лишенные средств или возможности пересечь Врата призраков. Что я могу сделать, Ли-лин? Прогнать их туда по одному?

— Разве старания не стоят спасения души человека?

Он фыркнул и отвернулся, сжимая и разжимая напряженно ладони.

— Соединить дух каждого мужчины и его труп, скорее всего, похороненный без отметок, узнать имя каждого и детали рождения, если он помнит их спустя десятки лет на этих землях. То, о чем ты говоришь, потребует работы всю жизнь от дюжины даоши, каждый день, много лет. И кто за это заплатит?

Я закрыла глаза, потому что не хотела и дальше смотреть на одинокие костры.

— Я понимаю тебя, — сказала я.

Мы молчали какое-то время, думая о мертвых. Чтобы построить рельсы, проходы пробивали в горах взрывами. Китайцев из-за худых тел и без защиты закона порой привязывали и опускали в темную трещину с динамитом в руках. Опасный процесс породил английскую фразу «a Chinaman’s chance» — ничтожный шанс.

Наконец, мой отец заговорил снова:

— Давай проясним, Ли-лин. Я расстроен, что не могу помочь этим людям. Они — моя ответственность, потому что я в этом регионе обладаю наибольшей властью при проведении людей между жизнью и загробной жизнью.

Я слушала его, еще миг обдумывала, что именно он имел в виду.

— Ты надеешься, что будет новый Туди Гон, объявленный в этом районе.

— Конечно, — сказал он. — Земной бог сможет созвать больше помощи Небес. Он сможет нанять гонцов из Ада, чтобы они разошлись по этим землям, собрали заблудшие души. А потом он сможет уговорить судей Короля Ада, чтобы стражи врат Ада открыли их и впустили сотни людей без документов.

Я кивнула.

— Милостивый Туди Гон сможет достичь больше за месяц, чем мы за всю жизнь.

Он посмотрел на меня и отвел взгляд, бормоча, тени из окна двигались по его лицу.

— Тогда ты понимаешь мою проблему. Туди Гон может совершить много хорошего, но все происходящее скрытное и подозрительное. Почему ритуал проводят в тайне? И почему этот Призрачный магистрат, Кан Чжуан, не мог просто связаться со мной? То, что он устроил тут ямен, без моих знаний, кажется подозрительным. Я не понимаю такой подход.

— Призрачный магистрат, — сказала я, — еще и плохо обращается с женщинами.

— Не важно, — сказал мой отец. — Справедливость мужчины не измеряется тем, как он ведет хозяйство.

— Да? А как по мне мужчина, который обходится с маленькой невестой так, что она предпочитает сбежать под риском охоты полиции Ады, чем жить под его правлением, тот, чье правление принесет нам несчастья.

Отец резко вдохнул.

— Ты знаешь, как много великих правителей принесли процветание своим землям, пока держали женщин в железной хватке?

— Может, они не были такими великими, как мы верили, — сказала я.

— Не глупи, Ли-лин, — сказал отец. — Если правитель приносит мир и богатство подданным, тогда то, как он обходится с женщинами, не важно.

— Ты считаешь женщин не важными.

Он пронзил меня взглядами.

— Ты так думаешь, Ли-лин?