Девушка из Англии

Особые надежды Мод возлагала на одного из нанятых ею проводников. Халид бен-Фатима был крепкого телосложения, и в его взгляде читался острый ум. Ему можно было дать от тридцати до шестидесяти, он был приметлив и внимательно слушал. Халид говорил с ней сдержанно-вежливым тоном, по которому было трудно судить о его истинном отношении к хозяйке, что Мод считала более чем разумным. Он указывал, какие верблюды привычны к пустыне, а какие к холмам, какие начнут хромать, преодолев обширные каменистые пространства, составляющие бóльшую часть Руб-эль-Хали, а какие будут вязнуть в дюнах и откажутся идти дальше. В итоге их караван целиком состоял из верблюдиц, которые, кроме одной, казались послушными и понятливыми, хотя Мод знала по опыту, что даже самый покладистый верблюд может иногда взбрыкнуть. Она видела, как недалеко от древнего набатейского города Петра[138] один верблюд отправил на тот свет издевавшегося над ним владельца метким ударом передней ноги. Мод постаралась подружиться со своей новой, злонравной верблюдицей – самой маленькой из всех, – скормив ей несколько фиников. «Я знаю, каково быть невысокой и сердитой на весь мир, – сказала она животному. – Давай я буду называть тебя Малявкой, как некогда дразнили меня, и, если ты меня укусишь, я сдеру с тебя шкуру, чтобы сделать из нее сандалии и бурдюки». Малявка ткнулась в плечо хозяйке мохнатой мордой, так что Мод пришлось сделать шаг назад, издала гортанный рев, а затем посмотрела на нее сверху вниз сквозь длинные ресницы. Девушка готова была поклясться, что увидела в ее глазах веселые искорки. «Мы отправляемся в путь завтра», – написала Мод в другом письме к Натаниэлю, отослать которое предстояло лишь после окончания путешествия. Если, разумеется, им было суждено благополучно добраться до своей цели. Халид и Гарун, похоже, ладили довольно сносно, другие бедуины повиновались Халиду – настолько, насколько вообще привыкли повиноваться, и Мод порой с удовлетворением думала, что не могла бы составить свой отряд лучше, даже если бы очень постаралась. В него также входили три молодых босых бедуина, в поношенных рубахах, со спутанными черными волосами, с тонкими усиками, которых Мод сначала не могла отличить друг от друга. У всех были винтовки, патронташи и ханджары, а свои куфии они завязывали узлом на голове[139]. Один из них владел сломанными швейцарскими наручными часами, которыми страшно гордился. Мод предпочитала не думать о том, каким образом они ему достались. Она сразу запомнила их имена – Фатих, Убайд и Камал, – но не всегда была уверена, правильно ли называет того, к кому обращается. С ними также был пожилой человек, который утверждал, что множество раз пересекал пустыню во всех возможных направлениях. Его звали Саид. Волосы и усы у него были седыми, а кожа морщинистой. Молодежь весело подтрунивала над ним, что удивляло Мод. Видимо, старшие в их обществе пользовались уважением не в силу одного только возраста. Главным объектом насмешек, однако, служил костлявый парнишка по имени Маджид, нанятый в Салале Гаруном в качестве мальчика на побегушках. Тот говорил мало, у него были испуганные, словно у лани, глаза, и он выглядел лет на тринадцать, не больше. Сначала они ехали прямо на север, держась к востоку от побережья, через огромные каменистые пространства, усеянные шаровидными жеодами[140] и удивительными скальными образованиями, похожими на застывшие цветы. Верблюды ощипывали молодые побеги на низкорослых колючих деревцах, мимо которых проходили. Воздух струился, словно живой. Время от времени им случалось вспугнуть зазевавшуюся газель. Бедуины стреляли в нее, смеясь и сыпля беззлобными проклятиями, когда та убегала целая и невредимая. Так уж у них водилось. Они везли с собой запасы муки, соли, воды, фиников, кофе, сахара, лука и вяленой козлятины. Когда на четвертый день им все-таки удалось подстрелить газель, свежее мясо стало приятной добавкой к рациону, и Мод поняла, что присыпанные песком лепешки и финики успеют ей надоесть гораздо раньше, чем закончится путешествие. Гарун взял с собой также сладкое печенье, черный чай, грильяж с кокосовыми орехами и рахат-лукум, которые хранил в железном ящике и выдавал одной Мод. Ключ от ящика он держал при себе, не спуская с него глаз, словно завзятый кастелян.

– Бедуины, как дети, падки на сласти, госпожа, – говорил он серьезно. – И, как дети, станут их красть.

– Гарун, наша жизнь зависит от этих людей, – напомнила Мод, которую это забавляло. – Неужели тебе жалко поделиться сластями?

Ворча о том, как быстро закончится лакомство, Гарун пустил по кругу коробку с рахат-лукумом. Бедуины запускали в нее руки и брали как можно больше, прежде чем Гарун выхватил ее и засунул обратно в ящик. Улыбаясь, они ели, осыпая сахарной пудрой бороды. Юный Маджид, который никогда раньше не пробовал рахат-лукума, закрыл глаза, с выражением неземного блаженства на лице. После этого Мод стала давать мальчику каждый вечер по кусочку понравившегося ему лакомства, когда никто не видел.