Девушка из Англии

– Бог милостив, и я благодарю вас, госпожа. Думаю, отныне мы должны называть вас Шахин, – сказал он. – Это арабское слово означает «сокол», а точнее, «сапсан».

Остальные закивали, глядя на Мод с бóльшим уважением и теплотой.

Верблюд, которого они захватили, нес большой наполовину полный бурдюк с водой. Фатих восславил Бога и три раза выстрелил в воздух, когда это обнаружил. Они двинулись на юго-восток, вдоль подножия могучей дюны. Воды, чтобы умыться, у Мод не было. Она попыталась счистить кровь с помощью песка и сухого лоскута, оторванного от рубашки, но от крови, запекшейся в волосах, так просто было не избавиться. Ее левое ухо зудело, а когда она принималась его чесать, под ногтями оставались ржавые крошки. Она не могла забыть о разбойнике с черно-белыми глазами, это воспоминание было особенно ярким. Мод была уверена, что он станет приходить к ней во сне. Но девушка не сожалела о его гибели. Ведь она могла оказаться на его месте. Он принес в их лагерь смерть и поплатился за это. «Я видела, как умирает человек, – написала она Натаниэлю. – Он был молод, но убил бы нас, если б смог, так что у нас не оставалось выбора. Бедуины теперь называют меня Шахин». Она не могла не гордиться своим новым именем. Оно звучало весьма романтично, а кроме того, доказывало: люди пустыни наконец приняли ее. Это была гордость холодная, сдержанная, сродни чувству удовлетворения, настоящая радость в тот день была не к месту. Ближе к полудню, когда солнце уже поднялось высоко и стало нещадно палить, Саид свернул в сторону дюны. Он посмотрел наверх и вдоль нее, а затем помахал им.

– Всевышний к нам милостив, это и есть то место, где мы должны подняться на дюну, – объявил он с нескрываемым облегчением.

– Ты уверен? – спросила Мод.

В этом месте дюна делала плавный изгиб, по которому шло вверх нечто вроде уступа, пугающе крутого, но все-таки не обрывистого.

– Бог свидетель, это лучший путь, – подтвердил старик.

Некоторое время они стояли плечом к плечу, глядя на то, что было дорóгой вперед.

– Тогда незачем ждать. Начнем подъем, – распорядилась наконец Мод.

Саид смерил ее быстрым взглядом. Маленькую, тонкую, покрытую песком и запекшейся кровью. На его лице не было уверенности, но он все же кивнул.

Было ясно, что у верблюдов нет шансов совершить предстоящее восхождение с лишним грузом. Палатка Мод, кухонные принадлежности, вся походная мебель и даже ее складной стул остались лежать на земле в куче прочего хлама. С этого момента все ее имущество составляли одно одеяло и небольшая холщовая сумка с бумагами и личными вещами, а спать ей придется у костра вместе с мужчинами. Она не испытывала в связи с этим ни малейшего огорчения и не жалела брошенных пожиток. Она только сокрушалась, что потратила на них немалые деньги, а также что не выбросила их еще раньше. Эти лишние предметы принадлежали изнеженному миру и другой, не привыкшей к таким суровым условиям Мод. Во всяком случае, не Шахин. И в этом путешествии, затмившем все прочие ее странствия, они были определенно лишними. Теперь, когда осталось лишь самое необходимое, Халид позволил каждому выпить по глотку воды.

– Это нам поможет, – сказал он.

Все вновь помрачнели. Даже Фатих присмирел. Затем Саид затянул тихую песню и повел своего верблюда вперед.

Светлый, более мелкий песок оказался плотней, и по нему было легче ступать. Желтый песок, более темный и крупный, осыпался, ноги в нем вязли, и он мог в любой миг обрушиться сокрушительной лавиной, способной унести человека или верблюда обратно к подножию склона. Мод быстро усвоила подобные вещи. Она не знала, что ее сердце может биться так быстро и не замирать от усталости. Она не знала, что можно дышать так тяжело и не терять при этом сознания. Яркие пятна кружились перед глазами, и она не могла глотать. Жажда вонзалась в горло железными когтями.

Иногда ей казалось, что она лезет наверх, пока крики «Шахин! Госпожа!» не приводили ее в сознание и она не обнаруживала, что сидит на песке с глазами, устремленными в пустоту, держа в руке повод Малявки. Они поднимались на дюну, проваливаясь в песок по колени, сыпля проклятиями и молясь. Легче всего было идти по краю узкого уступа, по которому их вел Саид, но этот путь был и самым коварным. Один из верблюдов подошел слишком близко к краю, поскользнулся и упал, неуклюже растопыривая ноги на всем пути к нижней части бархана. Побежденное животное стояло, понурив голову, его бока вздымались, и, когда Камал спустился к нему, не могло сделать ни одного шага в сторону дюны, несмотря на все уговоры. Со слезами на глазах молодой человек снял сбрую, взял одеяло, взвалил на плечи бурдюк и начал подниматься один.