Девушка из Дубровника

— Нет. Я бы не отказался, чтобы дождь шел до самого конца отпуска. Как в Макондо.

— В Макондо все кончилось плохо, если помнишь. Завтра пасмурно, возможен дождь, а послезавтра уже ясно. Так что не получится до конца отпуска.

— Ясно, что ясно, — вздохнул Глеб. — Тут редко летом погода надолго портится. Во что ты там залипла?

— Реклама. Наверно, специально для тех, у кого дождь. «Пять способов разнообразить ваш интимный досуг».

— И что предлагают?

— А нам это надо? — хмыкнула я.

— Ну, мало ли. Мы-то все по старинке, а вдруг продвинутое поколение уже придумало что-то новенькое.

Я перешла по ссылке и начала зачитывать советы:

— «Займитесь сексом в необычном месте».

— Это мы уже пробовали. К тому же во всех необычных местах сейчас сыро и грязно.

— «Поиграйте в ролевые игры».

— Это можно, — серьезно кивнул Глеб. — Гутен таг, фрау, их бин сантехник херр Тирет, пришел прочистить вам засор в…

— Еще предлагают купить эротическое белье и секс-игрушки, — я не дала ему уточнить, где именно херр Тирет собирается прочищать засор. — И посмотреть вместе порно. В общем, фигня. Какой-то озабоченный школьник писал. Или бабушка-пенсионерка.

— Ну, не скажи, пенсионерки бывают те еще проказницы. А вот насчет озабоченных школьников… точнее, школьниц…

Глеб посмотрел на меня все тем же «неприличным» взглядом, на который я мгновенно отзывалась теплой тяжестью внизу живота. Почти как собачка Павлова, только без слюней.

— Знаешь, что такое фроттаж?

— Ты предлагаешь прокатиться на автобусе до Дубровника, прижимаясь к незнакомцам? — скривилась я.

— Вынужден тебя разочаровать, в здешних автобусах не бывает такой давки, чтобы можно было прижиматься к незнакомцам. Ученицы закрытых привилегированных школ подразумевали под фроттажем нечто другое. Еще в начале прошлого века.

— И откуда ты, интересно, это знаешь? — спросила я, пытаясь высвободить пятку, которую Глеб поймал и начал щекотать.

— От выпускницы такой школы.

— Надеюсь, она окончила ее позже начала прошлого века?

— Да, немного позже. Ну так что?

— Что «что»? Рассказывай.

Глеб за талию подтащил меня поближе к себе, положил руку на живот, рисуя круги вокруг пупка.

— Эти порочные барышни раздевались и разбивались по парам. И начинали нежно друг друга ласкать. Да подожди, не корчи рожи. Условия такие. Ни губ, ни языка, только руками, но не касаясь никаких непристойных мест, — его пальцы для наглядности скользнули именно туда, куда нельзя.

— Эй, — я хлопнула его руке, — фальстарт и запрещенные приемы. Убери лапы, а то дисквалифицирую.

— Мне нравится ход твоих мыслей, кит. Ты еще не дослушала, но уже согласна.

— Ладно, ладно, дальше что?

— Ну а что дальше? Кто из пары первый кончил, тот и проиграл.

— Странная логика. Проигравшему достается оргазм, а выигравшему?

— А выигравшему — слава мастера фроттажа.

— И все?

— Ну, можно какое-нибудь желание добавить, — он шепнул мне на ухо, какое именно.

— Да ну тебя, Глеб, — фыркнула я. — Это и без соревнований можно, тоже мне приз. Нет, правда, в чем прикол?

— Я вам не скажу за всю Одессу, леди, но для меня секс будет провальным, если женщина не получит удовольствия. Неважно, какой именно секс. Это значит, что я — как мужчина — несостоятелен.

— Очень многие мужчины с тобой не согласятся. Без разницы, что там женщина чувствует, главное, что им самим хорошо. А некоторые еще и наоборот стараются унизить, под себя подмять.

— Извини за вульгарность, но для меня такое — все равно что кончать в кулак, в резиновую бабу или в дырку от бублика. Механическая разрядка, больше ничего.

Я поправила подушку и села, с интересом глядя на него.

— То есть все дело в твоем самолюбии? Ты беспокоишься не о том, что женщине с тобой плохо, а о том, что ты некачественный самец? Ну да, помню, ты меня предупреждал, чтобы я на твой счет не обольщалась.

— Нет такой тщательно сформулированной мысли, которую нельзя было бы понять неправильно, — парировал Глеб. — Я имел в виду только то, что тупой секс на одном физическом желании мне нафиг упал. А если я испытываю к женщине какие-то чувства, мне хочется, чтобы ей было так же хорошо, как и мне.

— Все страньше и страньше, — я вообще не собиралась обсуждать подобные темы, но, похоже, Остапа понесло. — Ты говорил, что мог бы уложить меня в постель в первый же вечер. И какие, интересно, чувства ты ко мне тогда испытывал? К совершенно незнакомому человеку? Ну ладно, понять, что ты этого человека хочешь, можно за несколько секунд. Но чувства?

Глеб закинул руки за голову и какое-то время молча смотрел в потолок.