Девушка из JFK

Пока же я занялась несколько другой темой. Фото революционерки в каске и с переговорным устройством – ни дать ни взять Арик Шарон в сражении на Суэцком канале – навело меня на мысль проверить местонахождение ее мобильного телефона в день гибели Уэйна Макдэйвида. За давностью лет мне пришлось основательно покопаться в архивах телефонных компаний, но в итоге раскопки увенчались успехом: трубка Кэндис Дорсет действительно находилась в то время в районе ярмарки. Само по себе это еще не служило доказательством ее причастности к поджогу, но, по крайней мере, добавляло некоторый оттенок реальности к версии Тайгера Рика, основанной, как признавал и он сам, только на смутных подозрениях.

Закончив подготовительную работу, я задумалась о том, как лучше подобраться к мисс Дорсет. Прийти наниматься в «Убежище»? Я вспомнила рассказ Рика о Джоше и забраковала этот вариант. Кэндис сама подсылает шпионов в другие зверинцы, а потому вряд ли станет доверять пришедшей с улицы незнакомке. Тогда как? «Случайно» наткнуться на нее в кафе? Принять участие в демонстрации? Ответ нашелся в рабочем дневнике предводительницы ЖПЧ, где среди прочих революционных мероприятий значилось выступление на предстоящей через неделю конференции социалистических объединений Америки в Миннеаполисе.

Это было как раз то, что надо. Я выбрала самую левую израильскую политическую контору и послала от ее имени запрос на регистрацию в оргкомитет съезда. Два дня спустя в мой почтовый ящик впорхнуло официальное приглашение – как законной гостье-представительнице одной из братских партий социалистического интернационала. Теперь у меня появилась замечательная возможность познакомиться с мисс Дорсет не просто так, а в рамках престижного форума «для своих», на правах проверенной единомышленницы. Я купила билет до Миннеаполиса, отвезла малыша к Мали и без каких-либо приключений добралась до отеля Хаятт, в конференц-зале которого на следующее утро должен был открыться съезд моих новых соратников по революционной борьбе.

Соратников, кстати, съехалось несколько тысяч – не считая армии репортеров и телевизионщиков, так что я по всем признакам попала в компанию чрезвычайно влиятельных персон. Это опять стало для меня неожиданностью – примерно такой же, как роскошный офис покойной Лотты Вотерс. Как там, в Сиэтле, я наивно полагала, что попаду в обычную квартирку на три-четыре комнаты, так и здесь, в Миннеаполисе, все еще не наученная прежним опытом, готовилась увидеть небольшой зальчик со скромной аудиторией в полторы сотни человек. Но нет – съезды нынешних социалистов размахом и затратами ничем не уступали конгрессам сильных мира сего. Впрочем, они и были сильными мира сего. Снова и снова мне приходили на ум слова отставного копа Фрэнка Вотерса: «Рэкета такой эффективности еще не знала история…»

В общем, идея с предварительной регистрацией пришлась как нельзя кстати – иначе мне просто не удалось бы найти свободный гостиничный номер. Положительно, звание соратницы предоставляло уйму преимуществ. Хорошо выспавшись, я бодренько, как и подобает активной революционерке, спустилась в лобби отеля. Там уже толпился народ, а стены были увешены портретами бородатых людей в обрамлении красных тряпок и гвоздик. Чтобы не попасть впросак, я запустила программу распознавания лиц и выучила имена некоторых бородачей: Карл Маркс, Фридрих Энгельс и Владимир Ленин. Оставалось надеяться, что в решающий момент мне удастся не перепутать кто есть кто.

В пространстве между колоннами были натянуты длинные красные плакаты с девизом конференции: «3-no-B: No Borders, No Bosses, No Binaries!». Нет границам, нет боссам, нет бинарностям! Первое из этих трех «ноу» нарушалось самым очевидным образом уже на входе в главный конференц-зал, границы которого тщательно охранялись здоровенными секьюрити с повязками распорядителей. Изображенные на повязках серп и молот недвусмысленно намекали, что нарушителей-контрабандистов могут не только зарезать, но и забить по самую шляпку.

Второе «ноу» тоже подлежало сомнению ввиду большого количества портретных бородачей: они смотрели на соратников буквально с каждой стены и из каждого угла, включая задник центральной сцены. Обычно такой почет оказывается именно боссам, поэтому не приходилось сомневаться, что и Маркс, и Фридрих, и третий, имя которого я успела позабыть, сидят сейчас где-нибудь в боковых комнатах, отведенных под тематические семинары, и соратники почтительно целуют им перстень, как безбородому дону Корлеоне в фильме «Крестный отец».