Девушка из JFK

– В мирной демонстрации… – он сокрушенно вздохнул. – Против забора, против оккупантов. Ты вообще на какой планете живешь? Не знаешь, что тут у нас происходит?

– Знаю, – осадила его я. – У нас тут пиво пьют. И хрень всякую балаболят про туннель в Газу ради соединения. Давай-ка это… ближе к деньгам. Чего ты от меня хочешь? Уделать американок? Так я на мокрые дела не хожу.

– Не уделать, а наоборот. Охранять. Смотреть, чтобы их не обидели. Объяснять что к чему. Они немного наивные, с местной ментальностью незнакомы. Побудешь с ними два-три денька, только и всего. Оплата – тысяча в сутки. Еда и ночлег за наш счет.

Я взяла минуту-другую на размышление и сочла за благо поторговаться.

– Тысяча долларов – не так много…

– Каких долларов? – выпучил глаза очкарик. – Тысяча шекелей.

– Тогда совсем мало, – твердо сказала я. – Две тысячи минимум. И ваши харчи.

Зомби крякнул с досадой.

– Две тысячи шекелей? – уточнил он. – За сутки? Ты серьезно?

– Серьезно, как нож под лопаткой, – кивнула я. – На меньшее ищите шестерок. А я, может, не туз, но уж никак не хуже дамы. Эй, Нестор! Еще пива!

Очкарик слез с табурета, вынул телефон и отошел в сторонку. Он вернулся минуты через две – как раз когда бармен Эрнесто уважительно подавал мне новый стакан.

– Договорились, Батшева. Завтра я заеду за тобой в девять утра.

– Заметано. Погоди-ка… – я прищурилась наподобие покойного Мени, когда тот тянулся к карману с бритвой. – Не дай тебе Бог обмануть меня, парень. Имей в виду: зарезать крысу за мокруху не считается. Если по-вашему, по-ашкеназски, то это уже будет чистая экология.

Зомби криво улыбнулся: как видно, мое заявление прозвучало достаточно убедительно.

В квартирке меня поджидал Мики, и мне пришлось сделать ему выговор за вопиющее нарушение конспирации и за то, что малыш в очередной раз оставлен на попечение Теилы. Партнер признал свою вину по обоим пунктам, но попросил учесть смягчающие обстоятельства. Учтя обстоятельства сначала на столе, а потом на полу ввиду полной непригодности местной лежанки, мы перешли к делу.

– Я боюсь за тебя, Бетти, – сказал он. – Может, все-таки возьмем Нисо силой? Или вообще оставим этот проект? Ну что тебе так втемяшилась какая-то чертова лотерея?..

– Нечего бояться! – возразила я, принципиально игнорируя другие Микины вопросы и предложения. – Что они могут мне сделать, эти ашкеназы? Я им нужна, милый. Ты видел их девок? Все, как на подбор, истеричные плоские самки, способные лишь трясти плакатами на перекрестках под присмотром полиции. А мне, слава Богу, есть чем потрясти, кроме плакатов. Плюс к тому, у меня криминальный характер и ножичек в кармане – как я понимаю, им остро не хватает именно такого добра. Но это даже не главное. Главное в том, что я – народ. Эти зомби хотят спасать народ, а народа-то у них и нет – одни очкастые снобы. Получается, что Батшева Царфати из квартала Джесси Каган – настоящая находка.

Мики вздохнул.

– Ты не задумывалась, почему они так тщательно тебя проверяют?

– Не знаю. Боятся полиции? ШАБАКа?

– В том-то и дело, что нет. Я тут кое-что выяснил. У этих сволочей такая лапа в прокуратуре и в прессе, что с ними не связываются ни менты, ни ШАБАК. Анархисты опасаются только ребят из «Заслона». Есть такая команда, ребята из боевых частей, в основном из «Голани». Я знаю парня, который там верховодит. Младше меня на десять лет, но встречались на сборах. В общем, они собирают данные о «Союзе» и других таких же конторах. Пробираются туда под видом сочувствующих, делают записи скрытой камерой, а потом публикуют. Телеканалы их не привечают, но есть интернет. Короче говоря, Бетти, это политика. Понимаешь? Политика. Мы с тобой когда-нибудь ввязывались в политику? Учти: это может оказаться опаснее нашей профессии.

Это и в самом деле было что-то новенькое. В политику мы действительно еще никогда не ввязывались… Я обещала своему партнеру хорошенько подумать, стоит ли продолжать, а пока прогнала его домой, к малышу. Чем крепче он привяжется к Арику, тем лучше для будущего. Оставшись одна, я перебралась на тахту и долго лежала без сна, уставив глаза в заросший многолетней плесенью потолок. Политика… Почему бы и нет? Возможно, это как раз та замена, которая подойдет моему Мики.

Прежде всего, мне не верилось, что политика может быть опасней работы наемным хитманом. Какая там вообще угроза? Что не выберут на должность? Что обольют грязью в газете? Подумаешь, от таких несчастий еще никто не умирал. Но не на пустом же месте сам Мики полагал это занятие чрезвычайно опасным? Вообще говоря, уже одно сознание этой опасности – неважно, реальной или надуманной – будет для него бесценным источником столь необходимого ему адреналина. Неужели всемогущий Господь, в неизбывной щедрости Своей, ниспослал нам кардинальное решение всех наших проблем? Или Мики все-таки прав, и нам не следует вступать на совершенно незнакомую почву?

Мучимая сомнениями, я задремала только под утро. Меня разбудил звонок в дверь. На пороге стоял очкастый Мени.

– Ты что, еще не готова?!

– Дай мне две минутки! Всего две!