Девушка кормившая чаек (СИ)

— Будешь звать меня просто «деткой»? В постели, я имею в виду.

Взбешенный, он стискивает зубы. Так крепко, что на щеках вздуваются желваки. Хочет что-то сказать, даже раздувает пошире грудь, но потом передумывает. Бесполезный воздух со свистом выходит сквозь зубы.

— Кто тебе сказал, — цедит он вполголоса, — что я с тобой в постель лягу?

— Ты.

Филипп начинает медленно заводиться. В том самом плохом смысле, в котором он крушит женские челюсти. В его глазах я вижу отблески взглядов мальтийских рыцарей — его предков. Не прямых, разумеется, второй сын в их семье всегда посвящал себя церкви, но бушующая в их венах кровь, по-прежнему не утратила жара.

— Я? — переспрашивает он таким тоном, что у меня смерзаются ноздри: ни выдохнуть, ни вдохнуть. — Я.

— Ты! Ты сказал, что как только меня увидишь, в задницу ...!

В его глазах начинают взрываться цистерны с бензином.

— Ты, что идиотка?!!

— Наверное, — я бросаю на него обиженный взгляд. — Вечно верю красивым мужским словам! Чао!

Шмыгнув носом, обхожу его и, оскорбленно вскинув голову, беру курс на насыпь.

Только не бежать. Не бежать...

Я уже довольно далеко отошла, когда Филипп внезапно догоняет меня и, схватив за плечо, разворачивает к себе. Да так резко, что челюсти клацают друг о друга.

— Кто ты такая?

— Я предлагала познакомиться, но ты упустил свой шанс.

Филипп вдруг улыбается и становится буквально неотразим. И пахнет так... Знакомым, таким возбуждающим запахом. Уже поплыв, я расслабленно улыбаюсь ему в ответ. Теплая пустота расползается в животе. Словно горячий вдох и выдох в районе солнечного сплетения.

Его зрачки слегка расширяются в ответ, грудь вздымается, натянув футболку. Самец откликается на древний зов самки. Филипп разжимает пальцы и прячет кулаки глубоко в карманы.

— Я тебя где-то видел.

Хоть бы поинтересовался, что ли, как выглядит твоя падчерица, придурок!

— Нет, — говорю я. — Не видел. Но если в тринадцать ноль-ноль будешь гулять по променаду со стороны отеля «Смарагд», то увидишь, как я тебя жду. Возле парапета.

— Пораньше никак? Я уезжаю в Гамбург.

— Увы. Я работаю до двенадцати.

— Работаешь? Ты?

— Да, работаю! Представь себе! — я возмущена и задета. —Официанткой. В «Смарагде».

Он окидывает меня еще одним взглядом. Складывает в уме два и два.

— Такое чувство, что я тебе переплачиваю.

— Ах, это?.. — я окидываю взглядом свою одежду; он — действительно гей! — Не-е-ет. Это я заработала, трахаясь с богатыми постояльцами.

— Вообще-то, это запрещено правилами...

— Знаю. Так ты придешь?

Он улыбается и со вкусом оттянув время, роняет:

— Не-а.

Глава 2.

«КОФЕ ДЛЯ ЗВЕРЯ»

Бегая с подносами, я то и дело возвращаюсь к мыслям о том, что случилось на берегу.

Воспоминания прорезают память, как вспышки молнии прорезают ночное небо. И сама собою улыбка, вновь и вновь цветет на губах. Боже, какой мужчина! Не могу дождаться, когда мы с рукой останемся хотя бы ненадолго наедине. Это первый раз, когда я абсолютно искренне и всерьез не вспоминаю про Ральфа.

«Оба — пи..ры, — сказала однажды Лона, имея в виду их стиль обращения с персоналом, — полностью взаимозаменяемые».

Она оказалась права. После Ральфа меня еще ни один мужчина так, сходу, не заводил.

— Виви, когда у тебя такой взгляд, становится страшно стоять так близко к плите, — говорит Янек.

Я гасну. Ничего не имею против Янека лично. Он даже нравится мне; чисто по-человечески. Готовит мне салаты, омлеты, овсянку и куриные грудки... Но когда он начинает пытаться сказать, что я завожу его, мне хочется выблевать свой желудок.

Я хотела бы относиться к нему чуть лучше, но не могу и мне так часто бывает за это стыдно, что уже сам вид Янека начинает бесить.

— Скромница, — шепчет он, когда изогнувшись, как Нео в «Матрице», я уклоняюсь от встречи с его рукой.

Придурок!

Не зная, как объяснить Янеку, который очень игриво мне улыбается, что в этой своей слепоте он еще хуже Лоны, я отхожу и принимаюсь собирать со столов тарелки.

— Мне нужен омлет из белков, — отвлекает Янека какой-то коротконогий мужчинка.

Очередной владелец «определенного уровня» в сшитом на заказ пиджаке и отлично подогнанных брюках. Я знаю его: он остановился в пентхаузе. Постоянный клиент. Успешный адвокат — Фридрих Бауэр. Приезжает, когда ему удается сорвать крупный куш. Всегда один. Всегда с понтами. Пьет шампанское по утрам и изводит персонал, требуя изготовить для него какое-нибудь особое кушанье. Настолько экзотическое, что даже сам он не может его доесть и пристает к девчонкам.

Ко мне, во всяком случае, он уже приставал.

Я с любопытством кошусь в его сторону. За Бауэром уже собралась целая очередь людей с голодными глазами и сдержанными лицами, но такие мелочи его не волнуют. Он снял пентхауз! Он спустился к завтраку! Как простой человек! Но вовсе не для того, чтобы быть как все. Он пришел, потому что желает продемонстрировать, сколь элегантный и здоровый образ жизни ему доступен.

— Омлет из ОДНИХ белков, — втолковывает он Янеку. — Вы понимаете по-немецки? Онли уайтс!.. И на каждой стороне он должен был поджарен четыре минуты. Онли четыре. Вы понимаете?..