Девушка кормившая чаек (СИ)

— Сделай свидетельство, — роняет через плечо Филипп. — Как бедная девочка перепугалась до обморока и как вцепилась в своего, «так называемого брата». И еще, я был бы рад получить какие-то документальные подтверждения родства.

— Фрау фон Штрассенберг узнала моего клиента!

— Фрау фон Штрассенберг — ненормальная, — обрезает Филипп.

— Вы упекли ее в лечебницу силой!

— Осторожнее, Бауэр. Я попрошу ответа за каждое обвинение.

— Когда я с вами покончу, у вас не останется денег адвокатов.

— Продолжим, — перебивает Филипп, делая знак рукой.

И в бой бросается команда его адвокатов.

...Они трясли бумагами и уверяли, что я не только получила свои миллионы назад, и даже в двойном размере. Что с того, что я понятия о том не имела? Кто дает такие понятия семнадцатилетней?! Разумеется, только лучше для всех, что деньгами распоряжается отец Дитрих. Вы же видите, как фрау Дитрих к нему привязана?..

Фуражка топал ногами и стучал по столу: вся их империя построена на моих деньгах, пусть делятся и по-честному. Рядом сидел и кивал мой дядя. Он, по словам Фуражки, все это время пытался найти себя на Майорке, но не нашел и вернулся в Германию, чтобы найти родственников, у которых может пожить, «пока не поднимется на ноги». Здесь ему сопутствовала удача.

Он отыскал сначала Джессику, подругу его покойного брата, затем — меня, его дочь.

Разумеется, когда он все выяснил, его первой мыслью было вырвать меня из лап негодяев. Желательно, со всеми деньгами, которые они на мне заработали. Признавая их личную деловую сметку, дядя согласен на половину. Он отнюдь не корыстолюбив. Все, что ему нужно —стать бедной девочке настоящей семьей. Поэтому, он немедленно нанял господина Бауэра.

На все готов, лишь бы мне отдали то, что причитается мне по праву!..

Его чуть-чуть раздосадовало известие то, что мне почти восемнадцать, но дядя сориентировался:

— Ты будешь учиться! Закончишь школу. Поступишь в университет! Пока ты не работаешь... — в воздухе повисло «пока ты не работаешь, я могу жить за твой счет».

Ральф рассмеялся. Я промолчала, еще сильнее подперев ладонями лоб. Почему я не утопилась, пока был шанс?

— Ты слышишь, Вивиен? — спросил дядя. — Тебе больше не придется работать!

В тишине отчетливо звучало: «МНЕ — ТОЖЕ!»

— Ее зовут Верена, — устало вставил Хадиб. — Верена, не Вивиен. Фрау фон Штрассенберг не всегда это помнит...

Ральф промолчал, рассматривая ладони.

Похоже, теперь до него дошло, что я не врала, но он понятия не имел, что с этим знанием делать. Филипп тоже молчал, но его взгляд, которым он рассматривал дядю, говорил громче слов. Я ошиблась, решив, что он не умеет так унижать, как Ральф. У аристократов, должно быть, это врожденное.

Дядя потел, заикался и злился под этим взглядом. И в то же время, слегка заискивал перед ним.

Фуражка негодовал. Он рассчитывал, что я немедленно захочу свою долю и благодарно упаду на его тощую грудь. Дядя потел и требовал объяснений: «Вы спали с собственной падчерицей? С этим невинным ребенком?!» Я молчала: одного вида человека, который решительно хотел меня опекать, было достаточно, чтобы я отказалась от денег и пошла вдоль променада со шляпой в руке.

Адвокаты второй стороны, на ходу меняли стратегию:

— Фрау Дитрих через неделю исполнится восемнадцать лет!.. Кроме того, вы не можете утверждать, что между ними что-либо было. Вы видели их на причале, все остальное — домыслы. Как можно доверить зрелую и привлекательную молодую женщину — незнакомцу. Хотя бы экспертизу сделать. На ДНК. Но аже это ничего не доказывает. Сколько близких родственников, включая отцов, насилует собтсвенных дочерей?

Я вздрогнула, внутренне сжавшись. Но на меня никто не смотрел.

— Мы должны поверить, что взрослый зрелый мужчина, — начал было Фуражка, — все то время, что они провели вдвоем, ничего не делал? Просто сидел и смотрел ей в глаза?

— Не судите всех по себе, Бауэр, — вставил старший из команды Филиппа. — Мы все тут знаем, что вы питаете слабость, скажем так, к персоналу... И в частности, вы пытались соблазнить присутствующую здесь...

— Это не имеет отношения к делу!

— Как и то, как именно граф и его падчерица проводят свободное время.

— А мне, напротив, очень интересно! — вмешался дядя, не в силах оторваться от созерцания моего декольте. — Что вы делали с моей племянницей?

— Я тут, наверху, козел озабоченный, — парировала я, показав свое воспитание. — Лучше спроси, что пытался сделать твой адвокат и прекрати смотреть на мои сиськи.

Дядя захлопнулся. Адвокаты Филиппа ринулись в бой.

— Вы умышленно ввели нас в заблуждение, по поводу фрау Дитрих. Она вас не нанимала. Это доказывает... бла-бла-бла-бла... и потому... бла-бла-бла-бла... ее мать... бла-бла-бла-бла... и святой отец... бла-бла-бла-бла...

Утопая в словесном поносе и непонятных терминах, я по инерции подняла взгляд на Ральфа. И он впервые не отвел свой. «Прости меня!» — едва заметно дрогнули его губы. И чуть не расплакавшись при виде его лица, я яростно закивала в ответ.

***