Девушка кормившая чаек (СИ)

Сюзанне явно приготовила речь заранее и теперь декламирует в лицо Свене, под ободрительным взглядом отца. Расправив плечики, уходит, оставив брата и его подружку делать вид, что это было жутко забавно.

— А где твой граф? — спрашивает Антон, глазея по сторонам. — Он сегодня предстанет перед селянами?

— Разумеется! — говорю я. — Граф подбирает запонки под цвет семейного герба. Мы ожидаем прибытия госпожи графини.

— Будет драка или вы просто обменяетесь оскорблениями?

— Наберись терпения, друг мой. Вечер еще так молод, даже кровавая луна еще не взошла.

— Тебе бы полечиться, Вив. Пока еще не совсем поздно.

— Не пошел бы ты к проктологу, дорогой?..

На этом позитивном ключе мы расходимся. Антон, довольный удаляется к бару, где его отец уже расспрашивает бармена об ассортименте, а мать — покачиваясь, пьет... Сад наполняется. Люди откровенно пялятся на мою кожу, волосы, блестящие алым губы и платье. Жаль, что сумерки мешают им рассмотреть глаза.

Филипп расположился в углу террасы. Как Джеймс Бонд на задании. Тетя порхает между гостей, довольная, словно бабочка. Ей кажется, что раз фрау Вальденбергер нет, все пройдет как по маслу. О том, что Джессика сбежала из клиники, ей решили не говорить. И она, искренне сожалея о том, что епископу вздумалось умирать так некстати, пытается вести себя с Филиппом, как обычно с Ральфом.

— Ах, мой дорогой, ты просто обязан помочь мне с шампанским!

Он поднимается, но встает так, чтобы держать меня в поле зрения. Довольно сложно будет сбежать, если он так и будет на меня пялиться. Впрочем, куда спешить? До рассвета еще куча времени.

Филипп ставит бутылки на стол и открывает одну из них, чтобы разлить шампанское по чистым бокалам. Гости прибывают так быстро, что шампанского постоянно не хватает. И все, конечно же, с деревенской простотой желают взглянуть на «настоящего графа». Я рассеянно беру один из бокалов и так же рассеяно, залпом, выпиваю его до дна.

Филипп ухмыляется, доливает и ставит бутылку в ведерко со льдом.

— Все еще думаешь, что поступила по-умному?

— Я думаю, что сегодня я сильно напьюсь. Так, чтобы вообще ни о чем не думать.

— Да?

— Да. Я вообще туповата. Побочный эффект кровосмешения.

— Ты была почти что у финиша. К чему было все ломать?

— Ты не получишь его денег. Вот зачем.

Филипп сужает глаза, но ответить не успевает. К нам несется Антон.

— Ты что, пригласила Ульрике Свенсон? — его глаза горят. Он с силой хлопает меня по спине, словно своего парня. — Охренеть! Ну, ты и мать твою!.. Ульрике Свенсон!..

— Да, — отвечаю я, взволнованная не меньше, чем он. И ответ выходит таким же «осмысленным». — Разумеется. Это я пригласила Ульрике Свенсон. Погоди минутку... Я сейчас подойду.

Мир крошится на куски и исчезает во тьме, которая совсем не похожа на ту, в которую я погружаюсь после оргазма. Это не призрак, не кошмарный сон наяву. Это Ульрике в длинном голубом платье.

— Какого черта? — спрашиваю я, с трудом преодолевая желание упасть с каблуков прямо в обморок. — Ты что, издеваешься надо мной?!

Филипп сам выглядит изумленным, но я уже убедилась, что он прекрасный актер. Чего только стоили все его признания на яхте. А уж в отеле, перед отъездом сюда...

— Я ее не звал.

— Кто тогда? Дитрих?

Мне кажется, что сама мысль о его имени вызывает во рту вкус желчи. Я просто не могу заставить себя назвать его Ральфом.

— Ты говорила, вы переписываетесь через Фейсбук, — отвечает Филипп. — На твоем телефоне установлена геолокация?

Вся в испарине, злая, я наблюдаю за тем, как Ульрике идет сквозь толпу гостей, провожаемая восхищенными взглядами. А Антон буквально скачет перед ней, словно лабрадор, позабыв о себе, о Свене-с-которой-можно-поговорить и том, что его могут видеть его родители.

— Я ваш фанат! — вопит он. — Эти ваши последние фото в «Плейбое»...

— Какого черта она вообще сюда притащилась? — спрашивает Филипп.

— Пойди и спроси! Я ее не трахала!

— Я тоже ее не трахал, — отвечает Филипп спокойным мертвенным тоном. — Если мне понадобится шлюха, я схожу в бордель. Там по крайней мере, расценки честные.

— Ты на кого это намекаешь?! — взвиваюсь я.

— Не истери, — отрезает он так холодно, что у меня застывает кровь.

— Выгони ее!

— Размечталась. Сегодня нас ничто не разлучит, моя девочка. Я буду держать тебя за руку, даже если вокруг начнут взрываться снаряды.

— Презервативы есть? — огрызаюсь я.

— Жаль, что у твоего отца не было! — парирует он.

— Где бы ты был тогда?! Ах, да! Ты сдавал бы задницу пожилым содомитам...

Филипп затыкается, выразительно посмотрев на мой палец, уткнувшийся в его грудь. Я убираю руку.

— Пойду, поздороваюсь.

Взяв еще бокал, я отхожу подальше. Через живую изгородь видно лишь крышу автомобиля. Но что-то мне подсказывает: это Джессика. Соединяющая нас нить натянулась, как пуповина. Мне кажется, я вижу ее и мне кажется, что она может видеть меня.

Она приехала. В этом мире можно положиться только на сумасшедших...