Девушка, которая играла с огнем

Наконец даже одноклассники заскучали. Давид был очевидно сильнее, а Лисбет – очевидно беспомощнее, так что славы ему это уже не прибавляло, а как закончить драку, которую он затеял, было неясно. Под конец он пару раз врезал ей как следует кулаком, так что разбил ей губу и чуть не вышиб из нее дух. Одноклассники бросили ее, сломанную, скорчившуюся, в углу за спортзалом и, смеясь, убежали.

Лисбет Саландер пошла домой зализывать раны, а через два дня вернулась с битой для игры в лапту. Прямо посреди школьного двора она засадила Давиду по уху. Ошеломленный, он лежал на земле, а она прижала биту к его горлу и прошептала ему в ухо, что убьет его, если он к ней еще раз прикоснется. Когда школьный персонал узнал о происшедшем, Давида проводили к школьной медсестре, а Лисбет – к директору. Затем последовало наказание, запись в журнал и разбирательство социальной службы.

О существовании Миоос и Густафссона Лисбет не вспоминала уже пятнадцать лет, но теперь взяла в уме на заметку: при случае, когда будет время, посмотреть, чем они теперь занимаются.

Суммарный эффект всего написанного в СМИ состоял в том, что Лисбет Саландер стала известна – точнее, печально известна – всему шведскому народу. Вся ее подноготная была запротоколирована, изучена и освещена в прессе до мельчайшей детали, от дерзостей в начальной школе до лечения в детской психиатрической клинике Святого Стефана в Уппсале, где она провела больше двух лет.

Лисбет внимательно послушала телевизионное интервью с главным врачом Петером Телеборьяном. Последний раз она видела его в суде, когда решался вопрос о ее недееспособности. С тех пор прошло восемь лет. На лбу у психиатра пролегли глубокие морщины, и он почесывал поредевшую бородку, озабоченно поглядывая на репортера в студии и объясняя, что он связан врачебной тайной и потому не может обсуждать конкретного пациента. Все, что он мог сказать, это что Лисбет Саландер – сложный случай в психиатрической практике, потребовавший квалифицированной помощи, и что суд вопреки его рекомендациям принял решение учредить над ней опеку, вместо того чтобы обеспечить ее лечением в стационаре. «Позорное решение», – утверждал Телеборьян. Он сокрушался о том, что три человека поплатились жизнью в результате ошибочного решения, и воспользовался возможностью сделать пару укоров в адрес правительства из-за сокращений финансирования психиатрии в последние десятилетия.

Лисбет заметила: ни одна из газет не упомянула, что наиболее часто применяемым методом общения с пациентами закрытого психиатрического отделения, возглавляемого доктором Телеборьяном, было помещение «неспокойных и неуправляемых пациентов» в комнату, называемую «свободной от возбудителей». Вся обстановка в этой комнате состояла из кровати с ремнями для пристегивания. Научным оправданием этому служил тезис, что беспокойные дети должны быть изолированы от «возбудителей», способных вызвать приступ.

Повзрослев, Лисбет узнала, что у этого метода есть другое название – «sensory deprivation», то есть «лишение ощущений». Подвергать заключенных в тюрьме «лишению ощущений» признано негуманным Женевской конвенцией. Это был довольно часто применяемый метод в экспериментах по промыванию мозгов, к которому прибегали диктаторские режимы. Документы подтверждают, что политические заключенные, признавшиеся во всех мыслимых и немыслимых преступлениях на московских процессах в 30-е годы, подвергались такой процедуре.

Наблюдая за Петером Телеборьяном, вещавшим с экрана телевизора, Лисбет Саландер чувствовала, как ее сердце сжимается в ледышку. «Интересно, он пользуется тем же лосьоном для бритья?» – подумала она. Это его теоретическая база была подведена под курс ее лечения. Лисбет никак не могла понять, чего еще от нее ожидали сверх того, чтобы она прошла курс лечения и осознала свои проступки. Лисбет Саландер очень быстро поняла, что «неспокойный и неуправляемый пациент» – это тот, кто сомневается в правоте и опытности Телеборьяна.

Итак, Лисбет Саландер обнаружила, что методы лечения в психиатрии в XVI веке ничем не отличаются от тех, что использовались на пороге XXI века в больнице Святого Стефана.

Примерно половина ее пребывания там пришлась на «свободную от возбудителей» комнату в положении привязанной к кровати пациентки. Возможно, она поставила своеобразный рекорд.

Телеборьян никогда не домогался ее в сексуальном плане. Он вообще к ней никак не прикасался, разве что по самым нейтральным поводам. Однажды он предупреждающим жестом положил руку ей на плечо, когда она была закреплена ремнями в изоляторе.

Интересно, остались ли до сих пор следы ее зубов над его мизинцем?

Все это превратилось в своего рода поединок, причем у Телеборьяна в руках были все козыри, а ее контрмера состояла в том, чтобы полностью отгородиться от него, игнорируя его присутствие.