Девушка, которая играла с огнем

Она подняла брови, и ее лицо вдруг приняло ангельское выражение, если ангельским может быть лицо, скрытое гротескной маской.

Пер-Оке Сандстрём кивнул и сглотнул слюну. Ему хотелось пить, во рту пересохло, и он чувствовал на шее натянутую веревку.

– Не важно, где ты пьянствовал. Как получилось, что Атхо Ранта предложил тебе Инес?

– Мы болтали о… мы… я рассказал, что мне хочется… – и он начал плакать.

– Ты сказал, что хочешь получить одну из его шлюх.

Он кивнул.

– Я был пьян, а он сказал, что ее нужно… нужно…

– Что нужно?

– Атхо сказал, что ее нужно наказать. Что она стала своенравной – не желала делать то, что он хотел.

– А что он от нее хотел?

– Чтобы она зарабатывала для него телом. Он предложил мне, чтобы я… Я был пьян и не соображал, что делаю. Я не хотел… Прости меня.

Она фыркнула.

– Просить прощение нужно не у меня. Значит, ты предложил Атхо помощь в том, чтобы проучить ее, и вы поехали к ней домой.

– Нет, это было не так.

– Расскажи как. Зачем ты поехал с Атхо домой к Инес?

– Поехал, потому что хотел ее, а она была продажная. Инес жила у знакомой Харри Ранты. Не помню, как ее звали. Атхо привязал Инес к кровати, а я… я занимался с ней сексом, пока Атхо смотрел.

– Нет, ты… не сексом занимался, а насилием.

Пер-Оке промолчал.

– А что сказала Инес?

– Ничего.

– Она сопротивлялась?

Он покачал головой.

– Значит, ей нравилось, как пятидесятилетний ублюдок привязал и трахает ее.

– Она была пьяная. Ей было наплевать.

Лисбет мрачно вздохнула.

– Ну, и с тех пор ты продолжал к ней наведываться.

– Она была… Она хотела меня.

– Вранье.

Сандстрём подавленно взглянул на Лисбет Саландер и кивнул.

– Я… я изнасиловал ее, а Харри и Атхо разрешили. Они хотели… хотели ее проучить.

– Ты им заплатил?

Он кивнул.

– Сколько?

– Немного, по дружбе – я ведь помогал с контрабандой.

– Сколько?

– Несколько тысяч за все в целом.

– На одной из фотографий Инес снята здесь, в твоей квартире.

– Харри ее привез. – Он снова зашмыгал носом.

– Значит, за несколько тысяч ты получил в свое распоряжение девушку, с которой мог делать все, что хотел. Сколько раз ты ее насиловал?

– Не помню… несколько.

– Ладно. Кто у них главарь банды?

– Они убьют меня, если я выдам их.

– Это меня не касается. Сейчас я для тебя бо́льшая головная боль, чем братья Ранта.

Саландер подняла руку с электрошокером.

– Атхо, он старший, а Харри – исполнитель.

– А кто еще в банде?

– Я знаю только Харри и Атхо. Подруга Атхо тоже в деле. Есть еще один парень, его зовут… не помню, Пелле какой-то, швед. Кто он такой – не знаю. Он наркоман, и ему дают поручения.

– А подруга Атхо?

– Сильвия, она проститутка.

Лисбет посидела, задумавшись, потом подняла взгляд.

– Кто такой Зала?

Пер-Оке побледнел. «Тот же вопрос, с которым лез Даг Свенссон», – промелькнуло у него. Он молчал так долго, что заметил, как взгляд этой ненормальной стал раздраженным.

– Не знаю, – ответил он. – Я не знаю, кто это.

Лисбет Саландер помрачнела.

– До сих пор ты вел себя прилично. Не напортачь теперь, – сказала она.

– Честное слово. Я не знаю, кто это. Журналист, которого ты убила…

Он замолчал, внезапно решив, что говорить с нею о кровавой оргии в Эншеде, наверное, не стоило.

– Ну?

– Он задавал тот же вопрос. Но я не знаю. Я бы сказал, если знал. Честное слово. Его знает Атхо.

– Ты с ним разговаривал?

– Всего минуту по телефону. Я говорил с кем-то, кого, по его словам, зовут Зала. Точнее, это он со мной говорил.

– О чем?

Пер-Оке заморгал. Капли пота со лба затекали ему в глаза, а сопли свисали до подбородка.

– Я… они опять хотели, чтобы я что-то сделал для них.

– По-моему, ты просто воду в ступе толчешь, – предупредила Лисбет Саландер.

– Они хотели, чтобы я опять поехал в Таллинн и вернулся оттуда на заранее приготовленной машине. С амфетамином. Я не хотел.

– Почему не хотел?

– Я решил, что с меня хватит. Они же гангстеры. Я хотел от них отвязаться. У меня же есть работа, обязанности.

– Хочешь сказать, что был только гангстером-любителем?

– Я вообще не такой, – жалобно промямлил он.

– Неужели? – Голос Саландер был полон такого презрения, что Сандстрём закрыл глаза. – Давай дальше. При чем тут Зала?

– Это был просто ужас.

Пер-Оке умолк, и слезы снова потекли у него по щекам. Он закусил губу так сильно, что из нее пошла кровь.

– Опять толчешь воду в ступе, – холодно напомнила Лисбет.

– Атхо несколько раз убеждал меня. Харри предупреждал, что Атхо начинает злиться на меня, и теперь неизвестно, что мне за это будет. В конце концов я согласился встретиться с Атхо. Это было в августе, в прошлом году. Мы с Харри поехали в Норсборг…

Он продолжал открывать рот, но голос его пропал. Глаза Лисбет Саландер строго сузились, и Пер-Оке снова обрел голос.

– Атхо был как невменяемый. Он жестокий человек, ты даже не можешь представить себе, какой жестокий. Он сказал, что мне уже поздно соскакивать и что, если я не сделаю то, что он поручит, мне не жить. И еще он собирался мне что-то сказать.

– Да?

– Они заставили меня ехать с ними. Поехали мы в Сёдертелье. Атхо сказал, что мне нужно нацепить на голову капюшон. Это оказался пакет, который он завязал на тесемки. Я был напуган до смерти.