Девушка с экрана. История экстремальной любви

Как на облаке, уплываю я из ее кабинета. Кто мог представить, что с ее легкой руки и почина…

Вечером я сижу дома один и вдруг вздрагиваю от телефонного звонка.

— А мне ваша мама дала телефон, — говорит девичий голос.

— Здравствуйте, Анечка!

Длинноногая, стройная, с узким лицом и фигурой манекенщицы, Анечка давно исчезла с горизонта. Признаться, я про нее забыл.

— Я хочу вас поздравить с днем рождения и вручить вам подарок.

— Это очень трогательно.

— Я на Кутузовском и могу приехать через пятнадцать минут.

Я приглашаю ее в гости. Хоть кто-то вспомнил о моем дне рождении. Она дарит мне также себя и остается ночевать.

На прощание я вручаю ей набор из семи пар женских трусиков, называющийся забавным словом «неделька».

— Я увижу вас еще до отъезда?

— Надо постараться, — неопределенно отвечаю я.

— Я купила вашу книгу в магазине!

Я целую ее в щеку и прощаюсь.

Панаев скрывается от меня и не подходит к телефону. Добрый человек. Я уже понимаю, что кино вместе мы снимать не будем. А жаль.

В четыре у меня встреча с Каином Жимуркиным в стенах моего бывшего института. Мы сидим в громадной пустой аудитории, тихой, полутемной. У меня начинает что-то дикое твориться с животом: каждые пять минут я бегаю в туалет, и из меня извергаются… хляби кишечные.

— Бедный Алеша, — искренне сочувствует мне Жимуркин. У него необычная фамилия. «И» мешает, и все время хочется назвать его «Жмуркин». Он неправдоподобно вежлив и интеллигентен.

— Алешенька, поздравляю вас с Новым годом и днем рождения!

— Спасибо. А это вам — с Новым годом.

Дарю ему французский одеколон «Экипаж» и комплект мужских бикини.

— О, огромное спасибо, право, не стоило. Дайте я вас поцелую.

Мы целуемся. Меня трогает его реакция, он прячет все в большую сумку-портфель, который вечно носит с собой.

— Теперь о деле. Я прочитал вашу книгу, роман, как вы его называете, и он произвел на меня очень и очень сильное впечатление. Я ведь сам когда-то был в психбольнице, слава Богу, недолго. А теперь о главном: не знаю, удивлю ли вас, но я хотел бы поставить спектакль по вашей книге. Только, конечно, нужна инсценировка.

— Ура! — Я вскидываю вверх руки. И, извинившись, бегу в туалет.

— У вас, видимо, желудочный грипп или… — говорит он, когда я возвращаюсь.

Мы обсуждаем, как из романа сделать пьесу.

— А где можно осуществить постановку?

— В театре, где я работаю вторым режиссером, уйдут годы, пока пробьем. К тому же нет актера, который мог бы сыграть главного героя.

— А без героя нет спектакля.

— Правильно. Я знаю, что вы знакомы с Сигаровым и другими театральными деятелями. (Откуда он знает?!) Может, поговорить с ними?

— С удовольствием.

Я не верю, что Жимуркин («который ставит только классику») хочет поставить спектакль по моему роману. Я ликую внутри, стараясь не показывать этого ликования.

— Скажите, Алексей, а если получится хороший спектакль, можно будет повезти его на гастроли в Америку?

— Обязательно, абсолютно! В этом вся идея. Я занимаюсь немного импрессарской деятельностью.

— Прекрасно. А чем именно?

— Кино, балетом.

— Это очень близко. И намного дороже и труднее, чем привезти спектакль на гастроли.

Извинившись, я бегу в туалет. Может, это потому, что я улетаю через два дня? Он терпеливо ждет и жует подаренную американскую резинку.

— Мне вас так жалко, Алексей. Я вам искренне сочувствую.

— А что, если мы сделаем сборный винегрет-солянку из звезд разных театров? А чтобы спектакль был разъездной — десять актеров будут играть по две роли. Как в Зазеркалье, совершенно противоположные. Там две «психушки», два акта. Черное и белое: кто играл одних, будет играть совершенно других. И знаменитая система перевоплощения поможет.

— Это очень интересная идея, необычная. Я над ней подумаю. Бегите, я подожду…

Двенадцать раз я бегал в туалет. Так душа выходит, из человека, моя — вышла со своей изнанкой.

Мы прощаемся соратниками! Я чувствую, что он зажегся.

— Алексей, только сразу по приезде садитесь работать над инсценировкой. И не забывайте, что она должна быть гораздо меньше романа! — Он улыбается.

Я еду домой и думаю, не пригласить ли мне Анечку снова.

Вечером она наконец-таки звонит.

— Алеша… давай помиримся. Мы слишком далеко зашли. Я все равно не могу без тебя. Я тебя люблю.

Мне давно жаль ее увядающей карьеры. Я почему-то в этом виню себя. Я хочу помочь ей перейти в другой театр. И приглашаю ее на обед с Алоизием Сигаровым. Я, видимо, не выучил еще все уроки жизни.

— Правда?! Не может быть! Он мой любимый актер.

— Он будет со своей дамой, так что я тебя очень прошу — веди себя нормально.

— Я ее знаю, она ведущая актриса в его театре — Ольга Холодная.

— Я думал, Алоизий женат.

— Да, но они встречаются тайно. Она играет все главные роли в его театре. Не влюбись!..

— Как только сядем за стол, сразу влюблюсь.

— Хотя она невысокая, а тебе нравятся высокие. Стройные, как я! — Она смеется. — Ты хочешь, чтобы я приехала? У меня все кончилось.

— Я устал…

— Все понятно. К тебе должна приехать другая. А хочешь, мы сделаем это втроем? Тебе же нравится, когда две девушки, а ты один…

— Откуда ты знаешь?

— Один писатель рассказывал.