Девушка с нижнего этажа

Сидя в библиотеке, Кэролайн царапает письма с недовольной гримасой на лице. Я распутываю нитки для вышивки, размышляя, с каким из львов мисс Ягодке предстоит сразиться в новой статье. Даже в этой самой комнате рыщет далеко не один лев. Близится пора сватовства, и на этой неделе Кэролайн ждет нескончаемый круговорот светской жизни: от игры в вист до сбора папоротника для гербариев и боулинга на траве. Мне все эти занятия кажутся довольно приятными, но Кэролайн, видимо, не любит находиться в обществе людей, с которыми — в отличие от слуг — приходится строить из себя благовоспитанную девушку. Либо ей совершенно неинтересны разговоры, которые неминуемо сводятся к поиску мужа.

Здесь я не могу ее ни в чем упрекнуть. Мисс Ягодку поражает, как явно попытки барышень выйти замуж напоминают борьбу, которая разворачивается на Пасху во время игры по поиску яиц. Все, что остается яйцу, — повернуться к миру своей самой привлекательной стороной, чтобы кто-нибудь подобрал его до того, как оно стухнет. Как и Кэролайн, мне не хочется, чтобы меня нашли как можно скорее, хотя кое-кто строит насчет меня такие планы.

Осмелится ли мисс Ягодка засунуть голову в львиную пасть брака? Эта тема близка многим женщинам, особенно сейчас. Готова поспорить, что это принесет «Фокусу» больше пятидесяти подписчиков.

Кэролайн ерзает на поскрипывающем вольтеровском кресле. Если бы бумага могла говорить, она бы тоже стонала — с такой силой моя госпожа прижимает к ней перо. Кэролайн идет по жизни, цепляясь за мир мертвой хваткой, словно боится, что ее стряхнут. Или, может, она твердо решила оставить на земле свой след и поэтому впечатывает в землю каждый шаг и опаляет воздух едкими замечаниями.

— Это бракованная бумага! Как только она прошла контроль качества?

— О чем вы, мисс?

— Что-то попало между волокнами. Наверное, песок или муха. — Кэролайн морщится. — И эта грязь заходит на водяной знак.

— Что такое водяной знак?

Я и не рассчитываю получить ответ, но Кэролайн поднимает лист бумаги на уровень глаз и располагает его параллельно полу.

— Видишь?

Я искоса смотрю на текст, выведенный вычурным почерком. Там, где письмо обрывается, видна эмблема бумажной фабрики Пэйна, которую можно разглядеть только под определенным углом.

— Никогда раньше не замечала.

— Отец помещает этот знак на всю первоклассную бумагу, но если бы мне пришлось заплатить за эту макулатуру, я потребовала бы вернуть мне деньги. Во всем виноват мистер Фоггс. Он заставляет работниц пахать до потери пульса.

— Но ваш отец наверняка может на это повлиять?

— Папа слишком ценит мистера Фоггса. — Смяв листок, Кэролайн швыряет его в камин. — Да, кстати, когда придет почтальон, узнай, где моя посылка. Она должна была дойти еще пару недель назад. И потуши огонь. У меня от дыма болит голова. Нет, не надо открывать окно. Ты в своем уме? Меня же продует!

Я не сразу закрываю окно, чтобы холодный ветер унес мое раздражение. После того как я заметила, что велосипед не может стоить как целая лошадь, Кэролайн начала время от времени нарушать наш договор и стала испытывать мое терпение.

Мягко постукивая каблуками, в библиотеку входит миссис Пэйн, одетая в элегантное светлое платье и сжимающая в руке письмо. Вслед за ней появляется Ноэми с подносом в руках. На подносе выставлен чайный сервиз и лежит небольшой коричневый сверток. Не отрываясь от письма, миссис Пэйн опускается в кресло.

— Ну надо же! Суфражистки Атланты подали заявку, чтобы стать спонсорами скачек.

— А я ведь говорила! — Кэролайн почти ликует.

Ноэми протягивает Кэролайн сверток. Та принимается разрывать бумагу, и рукава ее черного шелкового халата хлопают, словно крылья хищной птицы.

— Ну неужели! — Кэролайн достает поблескивающую баночку огуречно-глицеринового крема.

Не обращая внимания на дочь, миссис Пэйн читает:

— «И хотя мы можем предложить очень скромную сумму, мы надеемся, что наша заявка будет одобрена, ведь наше спонсорство на скачках в символическом смысле очень важно для всех женщин. Мы способны на это не меньше, чем любой мужчина. Нам нужны лишь благоприятные условия». — Миссис Пэйн поворачивается к Ноэми, разливающей чай. — Предлагая сто долларов, они обеспечивают себе хорошие шансы. И ведь они устроят акцию протеста, если я не позволю им стать спонсорами лошади. Что же делать?

— Скажи, что другие предложили больше. — Кэролайн быстрыми движениями втирает крем в ладони и в щеки.

— Они догадаются, что это неправда. Народная молва не дремлет.

Ноэми подает миссис Пэйн блюдце с имбирным печеньем.

— Мне кажется, что невозможно ошибиться, если действовать честно, мэм.

Блестящее лицо Кэролайн кривится от неудовольствия.

— С каких это пор ты решила, что нам есть дело до твоего мнения?

Ноэми опускает голову, а миссис Пэйн принимает серьезный вид.

— Нам всегда было важно мнение наших слуг.

Кэролайн одаряет меня таким взглядом, словно в происходящем виновата я.