Девушка, змей, шип

Тут раздался звук рвущейся ткани, и Сорэйя внезапно почувствовала боль. Она опустила глаза и увидела дыру в рукаве и выступившую кровь. Дивы окружили ее, и она едва могла двигаться. Она вновь ощутила боль, на этот раз в области головы: кто-то потянул ее за волосы. Кто-то тянул ее за подол платья. Кто-то взял за лодыжку. Кто-то копошился в волосах. Кто-то дышал ей на шею. Кто-то царапал кожу когтями, будто это были колючки роз в ее саду, когда она прикасалась к ним без перчаток. К глазам Сорэйи подкатили слезы, но она не стала сопротивляться. Она просто предложила себя им, гадая, что произойдет, если она позволит дивам завладеть собой. Разорвут ли они ее на части и воссоздадут потом по своему образу и подобию? Что будет означать слияние с ними? Кем она станет?

– Довольно!

Дивы отпрянули, услышав голос Шахмара. Они оставили Сорэйю со смешанным чувством облегчения и утраты. Азэд приобнял ее и направил сквозь толпу, как и в тот раз в день Новруза.

Поначалу Сорэйя боялась. И куда больше, чем ей хотелось признавать. Боялась того, что жесткий приказ Азэда оттолкнет от нее дивов. Однако контраст между едва ли не патерналистской отдаленностью Азэда и полным принятием дивов Сорэйей лишь сблизил ее с ними. Многие из них кивали ей, хитро улыбаясь и понимающе смотря, когда она проходила мимо. Можно было подумать, что они – сообщники. Сообщники, между которыми было нечто общее, что было не под силу понять даже Шахмару.

Наконец они пересекли пещеру, и Азэд поднял руки, привлекая внимание дивов.

– Настало время преподнести Сорэйе наш дар.

Он подал знак двум дивам, вышедшим из толпы и целеустремленно направившимся ко входу в пещеру.

Даже несмотря на затуманенный рассудок, Сорэйя почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. «Парвуанэ», – подумала она, внезапно испугавшись, что он вновь схватил ее.

– Что за дар? – обратилась она к нему.

– Увидишь, – ответил Азэд с улыбкой. – Обещаю, тебе понравится.

Сорэйя попыталась вдохнуть, но ее словно парализовало.

– Пожалуйста, просто скажи мне.

Но вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, он вновь поднял руки, требуя тишины.

– Кое-что для развлечения, – произнес он громко, и слова его усилились эхом. – Приведите его.

Его? Сорэйя проследила взглядом за его жестом и увидела, как вышедшие ранее дивы проталкивались через толпу, кого-то за собой таща. Это был мужчина со связанными руками и мешком на голове. Торс его был гол, и потому можно было видеть на его боку ужасную рану. Кожа рядом с ней была покрыта запекшейся кровью. Он едва волочил ночи, вынуждая дивов тащить его на себе через проход. Наконец они остановились перед Азэдом и Сорэйей. Азэд кивнул, и один из дивов толчком заставил мужчину опуститься на колени. Второй же стянул мешок у него с головы. Перед ними был Рамин, разъяренный и весьма живой.

– Ну, что скажешь? – прошептал Азэд. – Разве ты не довольна?

23

«Я видела, как он умер», – пронеслось в голове у Сорэйи, пока она смотрела на него сверху вниз. И тут же напомнила себе, что это не так. Она лишь видела, как его ранили, решив, что вскоре после этого он умер. На деле же, за исключением раны на боку и нескольких царапин на лице и теле, он был цел.

Сорэйя не знала, как реагировать. Испытать облегчение от того, что он жив? Сожаление к обстоятельствам, в которых он вынужден был находиться? Может, удовольствие от того, что он оказался одиноким пленником? Ведь это он был причиной ее прежнего одиночества. Сорэйя не могла не видеть элемента справедливости в произошедшем.

– Можешь делать с ним все, что заблагорассудится, – раздался рядом с ней тихий голос Азэда, слышимый ей одной. – Он в твоей власти. Никто не вмешается, если только ты не пожелаешь.

Не было ничего удивительного в том, что Азэд решил преподнести ей подобный дар: они с Рамином встретились в Новруз. Азэд ударил его, за что Сорэйя была ему благодарна. Тогда, после их первого совместного проявления жестокости, между ней и Азэдом впервые проскочила искра. Теперь же, находясь в этой пещере, полной демонов, она знала, что никто ее не остановит. Никому не будет даже дела, если она решит причинить Рамину боль. Собравшиеся скорее даже поддержат такое решение.

Сорэйя не могла отрицать, что это вызвало у нее определенное возбуждение. В венах ее больше не тек яд. Но, как говорил Азэд, она не потеряла своей воли и ярости. «Опасной тебя делает вовсе не яд».

Но нет, ей следовало взять себя в руки. Начать думать на манер Парвуанэ, попытаться извлечь из сложившейся ситуации выгоду. Рамин был единственным, кроме нее, человеком в горе. Единственным потенциальным союзником, не считая пэри́к. Если ей удастся заручиться его доверием, он мог бы помочь ей в поисках пера.

Сорэйя подошла к нему. Пульс ее замедлился, а сердце обросло льдом. Рамин молча буравил ее взглядом, пока она приближалась к нему, демонстрируя неповиновение.

– Я всегда знал, что тебе нельзя доверять, – выплюнул он. – Я предупреждал отца сотни раз, но он мне не верил.