Девушка, змей, шип

Когда она шла по этим улицам в последний раз, она ощущала изобилие возможностей. Мир казался невероятно широким и открытым, и она была уверена, что в нем найдется место и для нее. Но теперь… теперь улицы были завалены обломками. Это были останки ущерба, причиненного в день свадьбы. Некоторые дома обуглились, наполовину сгоревшие, с дырами в стенах и крышах. Они напомнили Сорэйе то, как выглядели восковые фигуры за мгновение до того, как обрушиться и потерять какую-либо форму. Воздух был насыщен пылью и пеплом. Сорэйе пришлось прикрыть нос и рот, чтобы не закашляться.

Но помимо всего этого на улицах встречались и люди. Азэд обещал Сорушу, что если тот склонит пред ним колени, то городские жители смогут вернуться к своей повседневной жизни. Не то чтобы он соврал. Горожане могли ходить везде, где им заблагорассудится. Магазины были по-прежнему открыты, а продавцы торговали в своих лавках. Однако Сорэйя подметила, что люди передвигались быстро, пригнув головы, не желая привлекать внимания патрулировавших улицы дивов, выполнявших обязанности городских стражников. Лица их были бледны. В глазах тех немногих, кто все же поднимал глаза, чтобы посмотреть, кого это несут в паланкине с царскими почестями, читался испуг. Правда, при виде Сорэйи он сменялся гневом. Вряд ли они узнавали Сорэйю, ведь немногим доводилось встречаться с загадочной принцессой. Однако им было достаточно того, что перед ними был человек, с которым дивы обращались, будто с царицей. Одного этого было достаточно: они тут же распознавали в ней предателя.

Сорэйе хотелось закрыть занавеску, однако она не могла заставить себя это сделать. Ей надо было увидеть все своими глазами. Она заслужила их презрение, к тому же ей было необходимо напомнить себе, почему Азэду нельзя было позволить победить.

В центре города Сорэйя подняла глаза вверх. Над ними нависала громада Гольваара. Сорэйя пожалела, что не может оказаться на крыше в одиночестве. Было ли всему этому предначертано случиться? Даже если бы Азэд не объявился, если бы она не заговорила с Парвуанэ. Даже не случись всего этого, она бы все равно достигла предела своего терпения и однажды сорвалась бы на своих родных? «Да», – услышала она исходящий из глубин сознания голос. Она бы не смогла вести подобный образ жизни вечно, не понимая, почему и зачем так было необходимо. Она бы все равно начала ломиться через прутья своей клетки, и ее отчаяние все равно нашло бы выход. Той девушки на крыше больше не существовало. Сорэйя много раз думала о том, как бы ей хотелось, чтобы все сложилось иначе. Чтобы она приняла иные решения. Но все же она понимала, что та девушка, которой она была раньше, никогда не смогла бы любить свою семью или народ так, как она любила их сейчас. В ней было слишком много яда, слишком много страха, не позволявшего ей испытывать эмоции.

Врата Гольваара распахнулись, и Сорэйя с облегчением увидела, что дворцовые сады не претерпели изменений. И все же воспоминания о криках нахлынули на нее с новой силой. Перед ней лежали невидимые тела павших солдат.

«Они никогда тебя не простят», – услышала она внутренний голос. Однако Сорэйя вернулась сюда не за прощением. Это она была виновата в произошедшем, и теперь ей предстояло приложить все свои силы, чтобы попытаться это исправить.

Дивы опустили паланкин у ведущей ко дворцу лестницы, где ее ожидал Азэд. Он подошел и помог ей выбраться наружу. Сорэйя вспомнила сказанное им прошлой ночью и постаралась не проявить презрения к нему.

Он справился о том, как прошло ее путешествие. Она вежливо ответила на его вопрос и сказала, что устала и хотела бы отдохнуть. Он проводил Сорэйю в ее покои, путь в которые показался ей непривычным – ведь она всегда пользовалась потайными ходами, чтобы попасть туда.

Покои выглядели так же, как и в последний раз. Она сказала Азэду, что устала, просто чтобы избежать разговоров. Однако, увидев кровать, Сорэйя поняла, что она и правда невероятно устала. Ей хотелось погрузиться в комнату, будто в ванну, и позволить ей отмести все воспоминания о горе прочь.

Она ожидала, что Азэд уйдет, однако он выжидающе смотрел на нее.

– Тебе не интересно узнать, на какое время запланирована казнь? – сказал он наконец.

– Разумеется. Просто я очень устала, голова совсем не соображает.

– Я понимаю, – ответил он, и взгляд его смягчился. – Но после этого все станет проще. Вот увидишь. Мы разберемся с твоим братом до захода солнца, и все эти мытарства закончатся.

Сорэйя выдавила из себя улыбку, вроде бы удовлетворившую Азэда, после чего он ушел. Она услышала щелчок запираемого замка, и после этого он окончательно удалился.

Оставшись одна, Сорэйя первым же делом направилась к двери потайного хода, надеясь, что он мог забыть заблокировать ее. Но, разумеется, он не забыл. Не забыл он и про двери в гулистан: снаружи ручки были заблокированы доской, так что дверь открывалась лишь самую малость.