Девушки

Ольга сразу почувствовала себя в родной семье девушек-торфяниц. Она осторожно, внимательно ступала ногами по дну, ловила корни, щепу и обломки бревен и выбрасывала их на берег. Спецовка не пропускала воды, но холодила тело. Хобот крана шипел, хлюпал и урчал, вбирая жидкую торфяную массу. Это стальное животное, напоминавшее слона, было ненасытно до ужаса. Ольга оглянулась — инженер стоял на месте и наблюдал за ее работой. Он приветливо улыбался ей и кивал головой.

— Вот и отлично!

Инженер подошел к Соне и, разглядывая ее, сказал:

— А теперь я покажу вам, как надо управлять брандспойтом.

Соня выпрямилась и широко открытыми, чуть испуганными черными глазами взглянула на кряжистого, с с некрасивым лицом человека.

— Я слушаю, товарищ инженер.

— Ваше дело немножко похитрее, чем вашей подруги. В этом деле надо больше напряжения и внимания, чтобы струей не ударить в карьерщицу. Ударите в нее — убьете, сразу насмерть. По торфососу тоже не бейте. А самое главное — не намывайте песку в карьер, — подчеркнул инженер, — иначе торфосос заглотает его вместе с гидромассой, погонит по трубам на поля сушки. С полей уберут не торф, а песок и подадут его на электростанцию. За такую услугу стране нас не погладят по головке. Так-то вот, черноглазая! Давайте становитесь! Да, позвольте спросить, вы не сестра Тарутиной?

— Нет, а что?

— Так. Вы очень похожи на нее, — проговорил инженер и покраснел.

Соня взялась за ручки, круто приподняла брандспойт, направила струю. Струя почти прямо ударила в пласт, и он затрясся, задрожал, треснул и пополз. Брызги воды с шипением поднялись из его трещин и засверкали разноцветными огнями на солнце.

— Вот так-то и не годится делать. Вы прямо вниз направили струю, — строго сказал инженер. — Так вы доберетесь до песчаного слоя и намоете песку в карьер. Надо вот так орудовать, плавно. — Инженер слегка нажал на ручку, и струя со страшной силой подняла пласт торфа и, разламывая его на части, размывая в кашицу, сбросила в карьер. — А корни подмывайте вот так. — И он показал, как надо подмывать. — Когда размоете вокруг них, тогда девушки крючками вытащат их наверх и они не попадут в карьер. Да и подруге вашей, карьерщице, будет легче. Поняли?

Соня кивнула головой и, напряженно сжимая ручку брандспойта, стала более спокойно направлять струю. Массы торфа ворочались под струей, ломались и с шипением срывались с кручи.

— Пойдет, пойдет, не робейте! — бросил ободряюще инженер.

По его сияющим темным глазам и ласковой улыбке Соня поняла, что он верит в нее.

«Не девушки, а чудо! — направляясь к другим кранам, размышлял инженер. — Как они внимательно, как быстро овладевают новыми специальностями! О, с такими девушками мы быстро поднимем добычу!»

ГЛАВА ПЯТАЯ

Долгунов сидел в кабинете Нила Ивановича, с которым он только что прочел длинный приказ Наркомата электростанций. На его продолговатом выбритом лице не было ни испуга, ни раздражительности от строгих распоряжений наркомата. Что же касается Нила Ивановича, то он, прочитав эти распоряжения, чрезвычайно расстроился, и казалось, вот-вот взорвется от гнева на самого себя.

— Черт меня побери! — ударил он ладонью по столу. — Как это я поддался на удочку Завьялова и Казенова? Дал почти триста девушек на добычу! — Он взглянул покрасневшими от недосыпания глазами на парторга и еще раз хлопнул ладонью по столу. — А все ты, Емельян Матвеевич, виноват!

— Я виноват? — очнулся от размышлений Долгунов. — Не считаю себя виноватым.

— Не считаешь? Хочешь свалить вину за невыполнение плана на меня? — вспылил Нил Иванович. Я так и знал. Мне, значит, идти под суд, а вы все в стороне. А разве я не говорил, что у нас не хватит рабочей силы, что снимать торфяниц на добычу нельзя, что… — Нил Иванович задохнулся и перевел дух. — И ты это положение хорошо знал, а меня не поддержал…

— А что я мог тогда сделать?

— Возражать, возражать, дорогой мой, как возражал я! Возражать — и точка! — воскликнул Нил Иванович и снова схватился за приказ. — А теперь, видишь, как пишет замнаркома! Если в ближайшую пятидневку не выправим положение, дадут нам по шее.

— Надо подумать, Нил Иванович, — спокойно сказал Долгунов.

— Думай не думай, а пороху не выдумаешь, — возразил Нил Иванович. — От нашей думки людей у нас не прибавится. Да-да!

— Посмотреть надо, Нил Иванович, — посоветовал Долгунов. — Людей, может, и не прибавится, а производительность повысить можно. Особенно на поле Волдырина. У нас есть не выполняющие планов торфяницы и даже целые бригады. Надо устроить общее собрание, постараться раскачать отстающих. Девушки у нас хорошие, поймут…

— Знаю, что поймут, — вздохнул Нил Иванович. — Девушки и так напрягаются. Но пойми и ты, Емельян Матвеевич, что с одного вола десять шкур не снимают.

— Соберем сначала актив, — предложил Долгунов, — техников, комсомольцев, бригадиров, партийцев. Поговорим с ними по-настоящему. Уверен, что наши передовые люди помогут и наш участок выйдет из прорыва.

— Придется так и сделать, — проговорил Нил Иванович. — Но что это даст нам?