Девушки

Заря погасла, показалось красное солнце, и его лучи разметались по картам. Соня и не заметила, как пришла смена. Если бы не подошел к ней Аржанов, не сказал ей: «Кончай», она все еще продолжала бы ходить с лопатой вдоль бровок, Соня вскинула лопату на плечо и двинулась вслед за бригадой разливальщиц, которые цепочкой потянулись домой. Аржанов шел впереди, Соня — за ним. Он часто оглядывался назад и говорил:

— Устала? Ничего, зоренька, мы будем теперь работать вместе, и я стану помогать тебе.

Соня, слушая Аржанова, чувствовала его нежность, была счастлива.

Как ни бушевал технорук Лузанов, он все же не доискался виновников, заливших гидромассой канавы Барсукова. Накричавшись до хрипоты на Аржанова и Свиридова, он наложил установленный в таких случаях штраф на бригаду ночной смены.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

После ужина Соня пришла в барак землячек и пробыла среди них до позднего вечера. У себя в бараке она целый день мучилась над тем, что Федя сказал неправду Лузанову и тот наложил штраф на ночную смену разливальщиц.

В бригадах Ольги, Даши и Кати было много разговоров о ночном происшествии. Ни одна девушка не верила тому, что в уходе гидромассы в канавы виноваты разливальщицы Свиридова. Соня не принимала участия в этих разговорах, но, когда Ольга осталась одна, не выдержала и рассказала о том, как Аржанов производил опыт скорейшего удаления воды с карты.

На следующий день Ольга сообщила об этом Долгунову, а парторг не замедлил передать сообщение Нилу Ивановичу. Днем Аржанова вызвали в контору, и начальник участка долго допрашивал его. Не моргнув глазом, техник разлива на все вопросы начальника дал отрицательные ответы и доказал ему, что он не виноват. Была вызвана и Соня, но она под острыми, колючими взглядами Аржанова смешалась и стала давать такие противоречивые ответы, что происшествие это на поле Барсукова приобрело совсем загадочный характер.

— Вы же, Авдошина, говорили Ольге, что Аржанов делал опыт? — спросил Нил Иванович.

— Не говорила я этого Ольге, — покраснев, ответила Соня и опустила глаза, чтобы не встречаться со взглядом подруги.

Тарутина поднялась со стула, сдвинула черные брови и, ничего не возразив Соне, вышла из кабинета начальника. Нил Иванович посмотрел в спину Ольге и покачал головой.

— Кто из вас врет, а кто говорит правду — не знаю. У меня нет основания не верить Тарутиной.

— А мы врем? — огрызнулся Аржанов, принимая позу оскорбленного человека. — Я работаю как вол, обеспечил высокое качество разлива… И вот вместо благодарности…

— Идите оба! — раздраженно махнул рукой начальник участка.

Соня вышла на улицу. Она была подавлена всем случившимся. Она в первый раз тяжко солгала перед своей совестью, обманула Ольгу, свою подругу, которую любила, как старшую сестру. И все ради него, Феди, ставшего ей дороже всего на свете…

Аржанов же вышел от Нила Ивановича развязно, с обиженно-нагловатым задором в голубых глазах.

— Молодец, моя зоренька, что так ответила Тарутиной! — похвалил он и крепко сжал руку девушке.

Соня быстро выдернула свою руку и побежала к бараку, низко опустив голову, роняя слезы.

Два дня спустя после этого она встретила Ольгу на улице и страшно испугалась ее. Ольга улыбнулась ей, поздоровалась, спросила у нее, как она чувствует себя, здорова ли. Сообщила ей, что брат Гриша, которого считали погибшим, жив.

— И я, Сонечка, так счастлива, так счастлива! — воскликнула Ольга и попрощалась с нею.

Соня хотела остановить Ольгу, признаться ей во всем, но Ольга быстро, почти бегом, поднялась на крыльцо барака и скрылась за дверью. «Как-нибудь я все расскажу Ольге, и она простит мне мою ложь», — решила она, и у нее на сердце стало светлее.

В субботу она встретилась с землячками в столовой. Только что села за стол, как подошли Ольга, Даша и Глаша. Днем была гроза. На улице много грязи, на торфяных полях — еще больше, но бригады Даши и Ольги работали до заката солнца. Девушки сели за один стол с Соней, разговорились. Соня узнала от Ольги, что несколько лучших бригад сушильщиц и бригада Свиридова назначены к переброске на добычу, на ликвидацию прорыва.

После ужина Соня встретила Аржанова, который шел с другого конца поселка. Она побледнела и спросила:

— Где был?

Аржанов ухмыльнулся:

— Где был, там теперь меня нет.

— Говорят, тебе Ганечка больно по сердцу пришлась.

Аржанов обиженно буркнул:

— Какая Ганечка? Никакой я не знаю…

Соня отвернулась от него, но он поймал ее за руку, удержал.

— Куда, зоренька? Да ты в лужу попадешь! Вон она, почти у ног твоих блестит.

Девушка остановилась и пристально посмотрела на Аржанова.

— Фу, какая тьма, — воскликнула она, — даже ничего не вижу на твоем лице!

Аржанов забеспокоился и с неудовольствием сказал:

— А чего тебе, глупенькая, надо видеть на моем лице?

Соня промолчала, а он продолжал:

— Завтра, знаешь, едем на добычу. Вот хорошо-то! Ты ведь, моя зоренька, ни разу не видела, как добывается гидромасса?

— Я об этом уже знаю, — ответила Соня и стала прощаться с ним.

— Нет, нет! Так я тебя, Сонечка, и отпустил!..

Он увел девушку в свою комнату.