Девушки

— Я познакомилась с ним в тот день, когда Волдырин выгнал меня из техников, — ответила Соня и стала рассказывать о его настойчивых ухаживаниях, о предупреждениях девушек-разливальщиц и Ольги, о своих сомнениях и колебаниях.

— Об этом я кое-что знаю от Тарутиной, — перебил ее Павлов. — Скажите, где вы взяли финку? Почему носили с собой? Что заставило вас покушаться на жизнь Аржанова?

Соня опустила голову, на щеках выступил слабый румянец. Сначала тихо, нерешительно, потом все более и более возбуждаясь, она стала рассказывать о том, как во время объяснения с ней после налета немецких самолетов на торфодобычу, когда ей показалось, что Аржанов включил свет на механизмах, он занес нож над ее головой, как затем она мучилась подозрениями, как нашла у него финский нож и в конце концов убедилась, что этот человек враг.

— Значит, вы все время искали Аржанова?

— Нет, не искала, — вытирая ладонью слезы, катившиеся по щекам, ответила Соня. — Я жила эти дни у тети, у сестры отца, под Рязанью. Тетя вчера получила письмо от матери Ольги. Она сообщила, что моя мать умерла. Знаете, ведь мой отец…

Соня замолчала, ниже опустив голову. Слезы одна за другой катились по бледным, ввалившимся щекам.

— Знаю. Майор Авдошин. Он убит на фронте. Кто не знает большевика Авдошина? Он ведь много лет работал на торфодобыче.

Павлов поднялся, вышел из-за стола и прошелся по комнате. Ему было невыносимо жалко эту девушку, попавшую в лапы негодяя. «Еще нет и семнадцати лет, а столько горя», — подумал Павлов, повернулся к ней, тепло сказал:

— Как же вы очутились в Рязани, на вокзале?

— Я хотела ехать на пароходе в родное село. Зашла на вокзал напиться. У будки стала в очередь за водой… и вдруг увидела Аржанова в военном. У меня потемнело в глазах, едва не упала. Видно, ненависть к врагу придала мне силы. Я выбежала из очереди, бросилась к будке, ударила… Разве я предполагала, что вы… Вот и все, товарищ лейтенант.

— А как вы, Авдошина, попали в озеро?

Девушка вздрогнула, откинулась назад, ее глаза расширились. Павлов положил руку на ее голову.

— Не надо так волноваться. Если вам трудно говорить об этом, не говорите. Я узнаю от преступника.

— Нет, я скажу вам. Аржанов пригласил меня погулять на озере. Он перевез меня на остров, там на крутом берегу разбежался и ударил головой мне под сердце… Дальше я ничего не помню…

— Посидите и успокойтесь, — сказал Павлов и вышел из комнаты.

* * *

Соня сидела на стуле одна в комнате и тихо плакала. Девушка чувствовала себя глубоко несчастной, и ей казалось, что она не сможет пережить столько горя, обрушившегося на нее. Павлов долго не приходил. Время тянулось медленно. Лучи солнца заглядывали в окна и желтыми зайчиками играли на противоположной стене. Изредка доносились свистки паровозов. Тикали стенные круглые часы. Скрипнула дверь. Соня вздрогнула и приподняла тяжелые веки — на нее ласково смотрел Павлов. Его красивое лицо было радостно, глаза лучились.

— Куда вы, Авдошина, намерены поехать? К тетке своей или в свое село? Вам необходимо отдохнуть, полечиться, забыть все то, что пережили. А пережили вы слишком много.

— Я поеду к подругам, — задумчиво произнесла Соня. — В село не поеду. Что мне там делать? Да у меня никого там и нет… сирота. Думаю, что подруги — Оля, Даша, Фрося — поймут меня и… простят. А поправлюсь — буду работать. Постараюсь честным трудом оправдать и ваше, товарищ лейтенант, доверие. Ольга, как я слышала, теперь вместо Волдырина…

— Я рад за вас, — перебил Павлов. — Доедете одни?

Не дожидаясь ответа девушки, он позвонил. Вошел Игнатов. Павлов сказал ему:

— Возьмите вещи Авдошиной и проводите ее к начальнику поля Ольге Николаевне Тарутиной. Поезд отходит через полчаса.

Он сел к столу, написал отношение начальнику участка и коротенькое письмо Ольге и через несколько минут вручил Игнатову два конверта, один из которых был запечатан сургучной печатью.

Соня поднялась. Павлов попрощался с нею.

Через несколько часов поезд вышел на широкие просторы торфяных болот. Перед глазами Сони, мимо открытой двери, поплыли знакомые поля. Над лесом, полями и озерами, сверкавшими желтоватой водой, текло голубое небо, проносились мглистые облака.

Соня чувствовала, что она только что поднялась со смертного ложа, стоит у порога новой жизни и должна переступить этот порог.

* * *

Ольга Тарутина вернулась с поля и, не заходя в контору, прошла в барак. Ее встретили Игнатов и Соня. Игнатов передал письмо Павлова Тарутиной и спросил у нее:

— Разрешите уезжать?

Не поняв его вопроса, Ольга взглянула на Соню.

— Товарищ Игнатов провожал меня… — пояснила Соня, бросилась на грудь подруги и заплакала.

Игнатов смущенно потоптался на месте, смотря на обнимающихся и плачущих девушек, отвернулся и зашагал к двери. Соня вытерла слезы. Ольга, держа письмо в руке, глядела на нее. Так стояли девушки и смотрели друг на друга, словно они не виделись много-много лет.

— Соня, присядь, — сказала Ольга и подвинула табуретку. — Я вижу по твоему лицу, что ты… очень устала…

Соня села и болезненно улыбнулась. Ольга открыла конверт, прочла письмо Павлова и проговорила: